БЕЛЫЕ СКАЛЫ

Глава 2

Азата разбудил шепот:
– Молодая невестка Ходжа абзый спускается за водой.
– Тише, если уж так не терпится взглянуть на нее, пошел бы на улицу, а то ребенка разбудил, – проворчала мать. Но и сама, оставив тесто, которое катала, приникла рядом с мужем к окну, что выходило на улицу.
Азату тоже хотелось увидеть спускающуюся за водой Айсылу апа, но он не шевелился. Уж очень было уютно под ватным одеялом. Жаль было прерывать сонную дрему. Он снова завернулся с головой в одеяло, отвернулся к стене и закрыл глаза. Но сон уже отлетел, стали слышны каждый звук, каждое движение в доме. Вот затопили печь в маленькой комнате, потрескивая, разгораются сухие дрова, вот забушевало пламя. Мама, кажется, собирается печь дучмаки – пирожки, раскатала тесто, смела с доски муку. А сейчас стала толкушкой мять картошку. Как ни старается делать бесшумно, все равно хорошо слышно, как горячая картошка чмокает каждый раз, как в нее погружается толкушка. Потом разбила яйца, стала их взбивать. Отец, видно, покончив с бритьем, начал одеваться.
– Куда ты, даже чаю не попил? – забеспокоилась мать.
– Снегу намело, хочу почистить у ворот, пока ты управляешься.
– Успеешь еще.
– Голова побаливает, я проветрюсь, кстати.
– Как же ей не болеть... – проворчала мать.
– Ну, ну, не шуми. На свадьбе уж такое бывает. Вот и сына тебе еще предстоит женить, – добавил он перед тем, как уйти. Азат, конечно, не видел его улыбки при этих словах. Мать промолчала.
Послышалось, как дверь со скрипом отворилась, потом со стуком закрылась. Звякнула щеколда ворот. А мать стала кочергой подгребать уголья.
На некоторое время установилась тишина. Ее нарушил глухой голос отца, донесшийся с улицы. Он поздоровался с кем-то.
Кто эта соседка? Азат не услышал ответа. Открылась дверь маленькой комнаты, и, осторожно ступая, вошла мать, прошла к окну.
Она довольно долго простояла у окна. Стояла тихо, но чувствовалось, что чем-то обеспокоена. Потом стала говорить сама с собой.
– ...Глаз да глаз за этими мужиками. Я-то думала, куда он торопится?.. Дожил до тридцати пяти лет, а ума не набрался... Постыдился бы выходить ей навстречу.
Отец принялся сгребать снег. По улице кто-то проехал.
– О алла, почему же не заходят на пирожки? – пожаловалась мать.
Азату хорошо. Блаженствует под теплым одеялом и в то же время все знает, все слышит. Лишь когда из передней комнаты раздался ласковый голос матери, мальчик открыл глаза.
– Азат, сынок, вставай!..
Полежать бы еще немного, потягиваясь под одеялом. Только теперь-то мама не даст покоя. Сейчас скажет те самые слова, которыми каждый раз будит его:
– Пришла весть от господина Вставай, давай подымайся, сынок. Вставай!
– Ладно, сейчас, сейчас. Только еще немного полежу.
– Какое еще лежание, ты уже большой. Ребята, твои товарищи, уже побежали к горе...
– Кто, Минлегаяз? – спрыгнул на пол и потянулся к окну Азат. Не увидев на улице друзей, успокоился, вышел в маленькую комнату.
– Разве Минлегаяз в это время встанет!
– Ворота у них заскрипели, сынок, потому и говорю.
Мать все возилась у печи. Дома пахло дучмаками, аж слюнки текли. Было тепло и приятно. Азат подошел к матери совсем близко. Занятая своими делами, она не поняла, что сын хочет приласкаться.
– Минлегаяз еще, наверное, спит... Их молодая невестка пошла за водой, а ты говоришь «вставай», – приговаривал мальчик, глубоко вдыхая запах горячих дучмаков.
Мать резко обернулась на слова сына.
– Что же, молодая невестка снова пошла за водой, что ли?..
– Да вот только прошла, и платок пуховый на ней... Мать, словно осердясь, начала его поторапливать:
– Ну иди же, иди. Накинь бешмет и иди за отцом. Скажи, чай готов, пускай скорей идет. Скажи, мама велела...
Одна нога во дворе, другая дома. Азат тут же и вернулся, впустив волну холодного воздуха.
– Аа-ах, мама, холодно. Снег скрипит. Санки сегодня будут здорово скользить.
– Я спрашиваю, отец идет? Скорей умойся, сейчас налью чаю.
– Я ему сказал.
– С мылом мойся, не жалей мыла... Я ведь не спрашиваю, сказал ли, спрашиваю – идет ли?
– Он ответил «ладно».
– Ты ведь только щеки намочил. Сказал ли, что чай готов?
– Сказал, все сказал. Сейчас идет. Не горит ведь, наверное.
Между тем мать в переднике и сама вышла на крыльцо, и сама позвала отца.
Пыхтя теплым паром, на стол забрался блестящий самовар. Появился большой бадьян, наполненный дучмаками. Настроение у Азата приподнятое. Отец тоже то и дело шутит с ним. То запускает под рубашку большие холодные пальцы и щекочет его, то слегка щиплет под столом и подмигивает.
Потом, став серьезней, сказал жене:
– Видела, какая шаль у молодой невестки?
– Далась вам эта шаль!
– Я говорю, шаль у нее красивая! Прямо на всю улицу светит...
– В ее годы и моя, наверное, светила...

Несколько женщин, направившись вечерком к дому молодых, столкнулись на крыльце у Ходжа абзый. Среди них была и мать Азата.
– И-и-и, миленькая тетушка Аминэ, не обижайся, сказать так скажу, невестка у тебя чудо как хороша и сама проворная – когда возвращается с водой, невозможно поспеть за ней. И ни капли воды не прольет... А шаль у нее на голове, шаль-то, ни словом сказать, ни пером описать.
– Раз уж так сильно хвалят эту шаль, то, наверное, стоит и посмотреть на это чудо, – низким голосом присоединилась к разговору тетушка Марьям, которая до сих пор стояла в сторонке.
Когда развернули шаль, она не поместилась на крыльце. Вышли на середину двора. Четыре женщины взяли шаль за четыре угла и стали во весь голос восхищаться ей, наперебой расхваливая ее легкость, мягкость. Взяв щепотку пуха, подержали на весу. Красуясь, кутались в нее и радовались.
– И бывает же такое – чудо, прямо чудо.
– Из пуха ли она или из чего еще, не может быть, чтобы только из пуха...
– Как будто из серебряных нитей связана...
– И-и-и, миленькая моя, ты посмотри только, накинешь на плечи – все лицо начинает сиять.
– А скажи, большая какая, какая большая, словно небесный свод. К тому же будто серебряный свет излучает, не правда ли...
– Прямо не верится, что это пух козы.
– Получается, драгоценная коза?
Женщины, заглянувшие к Аминэ апа на минутку, разошлись только с наступлением темноты, когда на небе начали зажигаться звезды. В эту ночь сон не шел ни к одной, перед глазами стояла драгоценная чудесная шаль.
Думаете, легко было их мужьям?..