Биография Произведения Интервью и статьи Фотографии E-mail
     
 

БЕЛЫЕ СКАЛЫ

Глава 7

Отсюда мир становился просторным...
Заборы и плетни, которые люди нагородили вдоль и поперек, кажутся лишь бессмысленной ненужной мелочью. Вокруг белым-бело. Улицы белые. Крыши домов, надворные постройки все покрыты белой пеленой. С крыш подымаются белые-белые дымы. Белые дымы устремляются белыми столбами вверх и сливаются с белыми облаками.
Плетни, огораживающие белые-белые сады, тоже потонули в белой мгле. Провисшие между столбами провода сверкают вдоль улицы  белым инеем. Из снежных сугробов, возвышающихся по краям улицы, тянутся к небу белые березы. С их ветвей свисают белоснежные кисеи, похожие на неподвижные водопады...
На самую верхнюю ветку березы, рассыпая искристый иней, опустилась нарядная птица с белой грудкой и длинным белым хвостом. Были бы и у него такие же крылья, как у этой птицы с белым хвостом... Он бы знал, что делать. Не долго думая, взял бы и полетел в бескрайнюю белизну, которая начинается на том краю этой белой деревни. Летел бы в бесконечном белом сиянии. А может, у этого белого марева нет конца?.. Нет, не может быть. Как бы он тогда долетел бы?
На том краю необъятной белизны стоят белые-белые леса. А за теми белыми лесами лежат широкие белые дороги. Какая же из этих белых дорог ведет в родную страну белых скал? Там, в этой стране гор и скал, где царствует белизна, остались его мать и младший брат. В эту минуту и они белыми предстали перед глазами Микэя. Ведь его мать как это солнце, которое прошивает своими белыми лучами пухлые белые облака. Мать и брат тоже тоскуют по нему, скучают. Ждут его, не сводя глаз с белых дорог, которые бегут со стороны белых лесов.
Испугавшись белой кошки, которая лезла по ветке белой березы, та белохвостая птица вспорхнула и улетела. «Эх, мне бы ее крылья», – еще раз с завистью подумал Микэй, глядя ей вослед. Почему он родился бескрылым...
Он почувствовал, как его ноги, тело, маленькие рожки стали наливаться силой. Не в силах устоять на одном месте, он принялся передними копытцами дробить снег на крыше. Глаза заискрились. Почудилось, что у него выросли крылья. Что если сейчас спружинить сильными ногами, оттолкнуться от крыши этого лабаза, может, и в самом деле за его спиной начнут биться крылья, и в мгновение ока он долетит до тех белых дорог.
Но крылья, которые должны были вырасти, почему-то не послушались. Вместо того чтобы подняться к белым облакам, Микэй нырнул в глубокий сугроб. Но ему и в кончики рожек не пришла мысль, что все кончено, надежды нет. Он выбрался из сугроба и понесся через сад в поле. Жажда свободы, переполнявшая грудь, безудержная сила, которой налились его ноги, устремляли его вперед получше крыльев. Он бежал и бежал без устали. Утопал в глубоком снегу, сжимался как пружина и, вытянув шею, снова рвался вперед – скользил, плыл над снегом, но не останавливался. Только тут он понял, что его раздвоенные копытца совсем непригодны, чтобы ходить по снегу, но некогда и некому было жаловаться. Впереди ласково кивал ветвями лес... За лесом притягивающие к себе белые дороги. Эти белые дороги приведут его к матери. Мысль об этом снова прибавила силы его уставшим ногам.
Вдруг он почувствовал, что снег под копытами начал скользить. Он не знал, отчего это происходит. Неужели белый снег так коварен, что собрался предать его?.. Козленок хотел прыгнуть в сторону, не успел. Поздно... Вместе со снежной горой, обрушившейся на него, он катился вниз – в белую пропасть. Ноги уже не подчинялись ему. Все вышло из-под его власти. Он катился, кувыркаясь. Было только слышно, как шуршит снег.
Долго ли это продолжалось, Микэй не помнил. Наконец все замерло. Он очнулся вместе со всеми своими мечтами под снегом. Ни двинуться, ни пошевелиться.
Вдруг словно молнией пронзило все его тело. Как это он сдался, ведь он так и останется здесь, засыпанный и раздавленный. А белые дороги, за лесом которые, а за лесом эта белая мечта, дарующая надежду вернуться в родную страну белых скал... А его мать...
Он рванулся, чтобы встать, ноги ему не подчинились. Но горячая страстная сила стала приливать в его тело. Ему хотелось встряхнуться так, чтобы скинуть с себя навалившуюся снежную гору. Гора тяжело заскрипела, но не отпустила его.
Встать – значит победить. Эта мысль заполнила все его существо, и на этот раз его уже ничто не могло удержать, он снова был на белом просторе. Микэй встряхнулся всем телом, чтобы избавиться от холодного снега, набившегося в шерсть.
День уже клонился к вечеру. И солнце, которое провожало его теплыми лучами, теперь посуровело, налилось закатным румянцем гнева. И все-таки назад пути не было – позади крутой обрыв, позади одиночество. А впереди белоснежная бесконечность, которая купается в алых лучах заката. Эта белая бесконечность снова обновила в его душе белые мечты и, увлекая, позвала за собой.
Сначала он поднялся на пологую возвышенность, которая тянулась довольно далеко. Он скользил, почти плыл по поверхности глубокого сугроба. Растаявший на груди снег превратился в льдышки. Они бились друг о друга и звенели, как десятки маленьких колокольчиков. Мягкий пух слипся, и тело пощипывал холод. Окружья глаз и конец маленькой бородки в инее. Но все равно он не собирался сдаваться.
Солнце уже почти скрылось в белых облаках, висевших низко над горизонтом. Быстро темнело, белизна стала выделяться резче. Через некоторое время разница между небом и землей стала уменьшаться, белый снег и белые облака слились воедино. То ли он шагал по белому снегу, то ли плыл в белых облаках, не поймешь. Некоторое время он шел в состоянии такой таинственной неопределенности, но наконец сквозь белую темноту начал проглядывать лес.
Он дошел до леса и, обессиленный, остановился на опушке. Подул холодный ветер, от которого он начал дрожать. Поземка мела в глаза колючие мелкие снежинки. Тревожно шумел лес. И вдруг совсем близко что-то хрустнуло и, несколько раз со стуком ударившись, стихло, упало в снег.
Непроглядная темь, покрывшая все вокруг, ветер и шум деревьев пугали душу... Как же он найдет белые дороги, минуя лес? Зря он, что ли, прошел столько мук... От белых дорог мечты сейчас его отделяет только этот лес. «Смелей!» – приказала ему душа. Микэй устремился к лесу, но тотчас остановился, навострив уши.
«У-у-у...»
Из леса послышался странный тревожный звук. Это не был звук ветра, который свистел у самого уха. Чужой звук, несущий тревогу.
Хрустнула под чьей-то лапой сухая ветка. Звук снова повторился.
«У-у-у, у-у-у-у...»
Предчувствуя приближающуюся опасность, Микэй выгнул шею, навострил уши и пустился по опушке вокруг. Забыл и о глубоком снеге, и о ветре, дувшем навстречу, об усталости и боли. В нем была только одна мысль – скорей убежать в сторону, скрыться подальше от этого леденящего душу воя. Некоторое время он мчался, забыв обо всем на свете, потом прислушался.
Кажется, обошлось. Нет, вроде там, в белой темноте, что-то поблескивает. Словно два горящих уголька. Или это говорит страх? Повернул голову, прислушался: нет, те два уголька блестели все ярче. За ними вырисовывалась большая черная тень. Она то ли скользила, то ли катилась – не поймешь никак. Звука нет, а сама все приближается.
По всему телу козленка пробежала дрожь. Ноги застыли, не слушаясь. Только тут он понял, что ему не убежать от этой тени, которая гонится за ним. Делать нечего. Будь что будет. Он повернулся навстречу опасности. Тень хищника, приблизившись, остановилась в трех-четырех прыжках. Должно быть, собирался с силами и точил зубы перед последним прыжком?..
Как бы там ни было, серый хищник сел на задние лапы на снег. Глаза ярко блестели. Он вытянул шею, повернувшись в сторону леса, протяжно завыл, будя все вокруг.
«У-у-у-у...»
Микэй решил, что волк испугался и обращается к лесу, прося о помощи. А может, стоявший перед серым Микэй показался еще более страшным? Может, и глаза Микэя в этой темноте страшно поблескивали?
Два живых существа долго-долго смотрели друг на друга на холодном снегу возле леса. Потом Микэй увидел, что в десяти – пятнадцати прыжках от него стоит высокий стог сена.
В это время волк, прервав свой жуткий вой, вскочил на ноги. Осторожно крадучись, он стал приближаться к Микэю. Глаза снова засверкали, как угольки. И тут же стало ясно, какой это страшный зверь. Нельзя было медлить ни секунды, Микэй резко повернулся и понесся к стогу сена. Хищник, кажется, не ожидал от него такой прыти. На мгновение он растерялся. Никому еще не удавалось спастись от волка в такую ночь, в таком месте. Куда денется козленок, далеко не уйдет.
Наст у стога, что за чудо, оказался твердым – ноги Микэя не утонули. То ли белый цвет так признал его за своего – белый снег поднял его на свои плечи. С разбегу взлетел Микэй и на вершину стога. Потревоженные его копытами кучи снега обрушились за его спиной. Бросившийся в погоню серый волк попал в снежный водоворот. Как будто белый снег не хотел поднимать его тяжелое тело. Как ни старался волк мягче и удобнее ступать, но белый снег все равно не принимал серую тень. Как он ни старался собраться, прыжка не получалось, снег уходил из-под ног.
Волк стал обходить вокруг, надеясь придумать какую-то хитрость. Микэй внимательно следил за ним сверху. Волк все ходил и ходил, мотая башкой, царапая стог сена, лязгая зубами.
Когда ничего не вышло, присел перед стогом, облизнулся и завыл. Снова поднялся, опять присел – до рассвета проливал слюнки, наблюдая за козленком, стоящим на стогу. Когда уже совсем рассвело, поминутно оглядываясь, низко опустив голову, серый хищник удалился. Только тут Микэй освободился от напряжения, которое держало его всю ночь, улегся на сене. Тяжкий сон сморил его тело. Он не чувствовал ни утреннего холода, ни пронизывавшего ветра, который дул с поля.
Ему приснился сон.
Рассвет. Небольшое козье стадо бродит по высоким-высоким горам, среди больших-больших камней. В стаде и его мама. Микэй узнал ее по ласковым глазам, по длинным черным рогам и по стройному телу, которое в солнечный день постоянно излучало серебристый свет. Она забралась на большой камень на краю скалы и смотрит далеко-далеко на величественные белые горы на горизонте. Ударив передними копытцами по камню, она подозвала к себе козлят. Микэй вместе с братом запрыгал с камня на камень, играя в догонялки. Они услышали зов и тут же, бросив игру, метнулись к матери. И, подражая матери, стали рядом с ней на краю скалы.
«Мэ-э-э, – сказала мать. – Видите белый холм на противоположной стороне равнины, что лежит перед вами?..»
«Ми-э-э, – перебивая друг друга, ответили козлята. – Видим,
видим».
«За этим белым холмом есть белые скалы, достающие небо
вершиной...»
«А что есть на этих скалах, достигающих белых облаков?»
«Счастье, мои козлятки. Счастье...»
«А что такое счастье, мама?..»
«Это значит покой и простор... Вон на тех белых скалах никто не протянет руку к вашему счастью, мои козлятки. Только там вы сможете счастливо гулять на просторе».
«И здесь тоже ведь очень спокойно и просторно, мамочка...»
«Было спокойно...»
          «Почему «было»?..»
«Человеческие следы, мои козлятки! Человеческие следы видны на этой скале».
«А что такое человек?»
«Человек?» Задумалась мать, не зная, как сказать.
«Да, да, человек... Каким он бывает, скажи, мамочка?..» – задергали они ее в нетерпении.
«У него всего две ноги, мои козлятки.»
«Хи-хи, всего две ноги… И как они ходят то?..» - весело друг на друга переглянулись козлятки.
Матери было не до смеха.
«Да-да, всего две ноги. И тысячи коварств!.. От волка и медведя можно убежать, а от человека не убежишь никуда, мои козлятки».
«Мамочка, мамочка... А на тех скалах, под облаками, человека нет?..»
Как раз в это время, в самом интересном месте сна, когда их мать, сияющая, окруженная серебристыми лучами, думала, что ответить, Микэй вздрогнул и проснулся от выстрела. Выстрел послышался снова. Козленок быстро оглянулся по сторонам и вспомнил, где он и какими судьбами попал сюда. А вокруг снова все стихло. Никого не видно, не слышно ни звука. Сон уже оборвался. Продолжится ли он снова?.. Почему же увидел он этот сон именно сегодня?.. Почему приснился не вчерашний злой волк, а рассказ матери о людях... что плохого сделали ему люди?.. Нет, Микэй не мог думать о людях плохо!
Невольно глаза Микэя снова начали закрываться. Он принялся вспоминать сон...
...Окрыленные ласковым взглядом матери, они начали с братишкой радостно прыгать с камня на камень. Тут совсем рядом что-то зашуршало, и они, не раздумывая, бросились под защиту матери. Братишка прыгнул вперед, а Микэй, прыгнув, остался висеть в воздухе. Сколько ни метался, ни бился, не смог освободиться от опутавшей его сети. С тоскливой безнадежностью смотрел он за быстро удалявшейся матерью и братишкой, лихорадочно прыгавшими с камня на камень. Они остановились поодаль от стада коз и, обернувшись, долго смотрели туда, где остался Микэй. Видели или нет – неизвестно. В его ушах до сих пор еще звенит отчаянный крик матери.
Нет, люди не были какими-то жуткими злодеями. Они выпустили его из сети, которая пленила его. Незлые люди – они его не трогали, не били, привезли к себе домой и проводили в дальний путь. Они его кормили, поили, держали в тепле. Люди не злые – они не обижали его, приняли как своего, холили. Как же он мог плохо думать о людях...
Как ни старался Микэй выяснить тайну обиды матери на людей, не понял.
Где же теперь его мать и братишка, которые остались в стране белых скал?.. Смогли ли добраться до далеких скал, обещавших счастье?.. Даже если и достигли, им, наверное, грустно без него. Ладно еще, не знают, где Микэй, что пришлось ему испытать. А то бы было еще печальнее. Вот бы только вернуться ему, он так обрадует мать и братишку. Расскажет, как убежал и спасся от серого хищника. И конечно, расскажет о людях. Он ведь их знает сейчас очень близко, знает лучше всех коз. Микэй подробно расскажет о том, что люди хорошие и добрые.

Мысли о белых дорогах, что пролегают за лесом, заставили его тронуться с места. Он уже был готов спрыгнуть со стога, который сберег его. Но в том направлении, куда недавно скрылся серый хищник, слышались какие-то звуки, и это заставило его сдержаться. Он поспешил спрятаться в углублении на вершине стога.
Голоса приблизились. Это были знакомые Микэю звуки. Он их не боялся.
– Вон, вон, на стоге. Виднеются уши и рожки, – один из тех, кто пришел на лыжах, отталкиваясь палками, выехал вперед. Это был Азат. За ним что есть духу мчится Минлегаяз. А третий, с ружьем на спине, отец Азата. Он везет сани.
– Я первый увидел, я первый, – торжествовал Азат.
– Тот волк сторожил Микэя, – сделал вывод Минлегаяз.
– Я ведь говорил, папа, не стреляй в воздух... Он ведь не пожалел бы Микэя, - принялся Азат выговаривать отцу. Но, увидев, что Минлегаяз обгоняет его, снова побежал.
Микэй по своей воле спустился к своим знакомым, которые с трех сторон окружили стог. Радость мальчишек была бесконечна. Ведь они беспокоились, что Микэй уже давно в брюхе волка. При виде козленка у них увлажнились глаза, горло перехватило волнение.
Раскинув руки в стороны, оглашая утренний лес и поле, от радости Азат закричал что было мочи:
– Микэй жив. Ур-ра, Ми-кэй жи-и-ив...

К нему присоединился и друг Минлегаяз. А через некоторое время, словно птица, выпорхнувшая из леса, послышалось звонкое эхо...

 

 
 

Оглавление

 

К списку произведений

 

Глава 8 >>