БЕЛЫЕ СКАЛЫ

Глава 9

Как-то вернувшись из школы, Минлегаяз, запыхавшись, прибежал к Азату.
– Не видел, где Микэй? Может, у тебя? – спросил он на ходу.
– Только сейчас стоял на крыше как приколоченный...
– Там нет. Убежал через плетень.
– Зачем убежал, наверное, на улице, – сказал Азат, спеша успокоить друга. Но и сам тоже встревожился. А если и правда сбежал?.. Сейчас не зима, по следу не отыщешь. Половодье кругом.
Вместе выбежали на улицу. Помялись, не зная, куда бежать, потом решили сначала посмотреть вокруг пожарного помещения и магазина.
У пожарного помещения, где собирались и разговаривали ранней весной и зимой мужчины, сегодня почему-то никого не было. Только однорукий Гаяз абый, чертыхаясь, пытался запрячь лошадь.
Они прошли еще немного и обратили внимание на двух старушек, которые встретились на дороге и о чем-то судачили. Они трещали с удовольствием, забыв обо всем на свете, и их слова, хочешь не хочешь, поневоле доносились до ушей.
- Понимаешь, дорогая тетушка Махитап абыстай, привезли ту штуку, потому я и приплелась на верхний конец деревни.
– И я туда же семенила. Эх, поздненько же я услышала, что привезли, поздненько. Только бы хватило.
– Хватит, хватит, Махитап абыстай, дают только по две бутылки этой шайтанской воды...
– Шайтанская-то она шайтанская, да выручает таких, как мы, старушек. Дров ли напилить, нарубить, поленницу ли сложить. Она и огород пашет, задумаешь забор или надворные постройки поправить, тоже нужна эта проклятая штучка.
– Уж и не говори, Махитап абыстай, уж и не говори... Получается, на все руки мастер это проклятое зелье. Вот наш хозяин говорит, пока в поле не выехали, зарежу барана, сваты приедут, и тут без нее не обойтись. Только срамиться перед людьми...
– Ладно, Галима, да... поспешу-ка я. Как бы не кончилась, пока доковыляю.
– Иди, иди, Махитап абыстай, словам конца не бывает, занимай очередь.
Мальчишкам показался интересным не столько их разговор, сколько поведение. Женщины обе торопились, но никак не могли расстаться. Ноги тянут обеих в разные стороны, они вроде расстаются, чтобы каждая продолжила свой путь, а души не отпускают. Есть многое, о чем надо поговорить, объясниться. Думаешь, вот уже расстались, но опять они тянутся друг к другу. Азат и Минлегаяз уже прошли, а они все еще продолжали разговаривать.
Повернув на улицу, где был магазин, они поразились. У магазина было редкое оживление. Один входит, другой выходит – односельчане с сумками и сетками в руках снуют туда-сюда. Двери распахнуты настежь, на улицу валом валит теплый пар. Толкотня и шум, которые бывают там, где идет бойкая торговля. Сквозь смех и шутки слышатся жалобы.
– Нет такого закона, чтобы только две бутылки! – негодует мужчина с густым голосом.
– Вас хоть в бочку опустить, не напьетесь. – Мальчики сразу узнали голос продавщицы Миннури апы. Тут прозвучал другой женский голос:
– Не отпускай без очереди, небось не божий баран со звездочкой во лбу...
– Не видишь, трактор на ходу! – отвечал тот, кто лез без очереди. Это был голос Медведя Гаяна, лишь два года назад окончившего школу механизаторов. Здоровенный парень. Но в прошлом году на сабантуе остался под батыром.
В это время с покупками в руках показался и сам Гаян. На нем не было куртки, в одном свитере, без головного убора. Увидев Минлегаяза и Азата, высказал им то, что не успел сказать в магазине. «Видишь, парень, бездельники собрались, рабочему человеку говорят «очередь»...» Он еще что-то пробурчал себе под нос и размашистыми шагами направился к трактору, который тарахтел на противоположной стороне улицы. «К-701» с прицепом, нагруженным навозом, дал газ и, выпустив черный дым, с ревом тронулся с места. Из полуоткрытой двери кабины было видно лишь довольное лицо Гаяна.
Мальчики даже не заметили, как оказались у самых дверей магазина. Увидев в конце очереди, протянувшейся от дверей, робко стоявшего Минлегали абыя, Минлегаяз даже вздрогнул. Наверное, он и сам не понял почему. Потянув Азата за рукав, поспешил скорей уйти. Ведь они чуть не забыли, что вышли искать Микэя...
И еще одна новость, которую они услышали у магазина, заставила их навострить уши.
– Водку берут, а как бутылки сдавать – так их нет, – жаловалась продавщица.
– Чего же не сдать, кому нужны пустые бутылки... – опровергли ее сразу несколько человек.
– Я и сама не понимаю, никогда такого не было. И куда деваются эти бутылки, едят, что ли...
Взгляд Минлегаяза снова устремился на Минлегали абыя, ему стало совсем нехорошо, он наполовину спрятал лицо в воротник и поспешил уйти, чтобы не видеть брата.
Они перешли на другую сторону улицы, но не успели далеко отойти, визг ребятишек заставил их обернуться. «Микэй бодается, Микэй...» – кричали они. Глаза полезли на лоб, а рты растянулись до ушей. И правда, к магазину, словно крылатый конь, летел Микэй. Но мелюзга, которая неслась что было мочи, уже успела между подолами матерей проскользнуть в магазин.
Микэй остановился. Начал топтаться на одном месте, не зная, как ему поступить. Уйти и не отомстить своему обидчику? Он постоял,
потом, наклонив голову, отошел в сторонку и принялся чесать шею о пустые ящики из-под водки, которые были навалены перед магазином. Он еще не успел заметить Азата и Минлегаяза, которые с любовью смотрели на него со стороны.  
Вдру все вокруг как будто вздрогнуло от шума остановившегося  напротив мотоцикла. Микэй, который стоял, греясь в лучах солнца, вздрогнул и отскочил в сторону. Сидящие в мотоцикле затрясли животами от хохота, а вдоволь насмеявшись, с деловым видом скрылись в магазине. Потом прямо перед Микэем, сигналя во всю мочь, остановились «Жигули». Микэй ошалело боднул головой воздух, поднялся на дыбы и чуть не очутился под тяжелым грузовиком, который дал газ и тронулся с места. Эта суета не понравилась Микэю, некоторое время он стоял, кивая головой, покачивая рогами. И только после этого, внезапно придя к какому-то решению, метнулся прочь. Он даже не заметил Азата и Минлегаяза, что выбежали ему навстречу. Не глядя по сторонам, он бежал и бежал прямо по длинной улице, которая тянулась к речке – весенняя грязь так и брызгала из-под его копыт. В деревне до сих пор никто не видел, чтобы Микэй бегал так быстро.
Когда выбившиеся из сил мальчишки спустились к речке, Микэй одиноко стоял на берегу. Может быть, козленок думал, что этот равнодушный поток украл и унес белизну, что всю зиму ласкала его душу?