Биография Произведения Интервью и статьи Фотографии E-mail
     
 

СЧАСТЬЕ НАШИХ МАТЕРЕЙ

(Рассказ-быль)

В начале февраля девяносто второго года  в составе делегации Верховного Совета Российской Федерации мы прилетели в Сидней,  в далекую Австралию. Москва проводила нас двадцатипятиградусным морозом, снегом и метелью, а тут  -  около тридцати тепла, с утра до вечера  светит яркое солнце. Полгорода проводит свое время на изумрудных пляжах Тихого океана.  Нас, как уважаемых гостей страны, поселили  в суперсовременном отеле «Для королей»,  у океанской бухты. На противоположной стороне залива, против наших окон,  расположен крупнейший пассажирский  порт.  Регулярно, по утрам и  вечерам, когда появляется  свободное  время  мы выходим на прогулку - сказочная красота набережной  невольно притягивает к себе. Хочется побыть среди тех счастливчиков, кому  выпала  удача жить здесь. На набережной  в любое время суток многолюдно, но нет шума и  суеты. Один за другим к берегу причаливают и  отчаливают огромные четырех - пятипалубные  гигантские пассажирские теплоходы. Жизнь кипит, народу – море, но кругом  порядок и чистота. Никто не бросит на причал спичку или окурок. Вокруг деревья и клумбы, все в цвету, слышно пение райских птиц. Везде смех и улыбки, все довольны  и  радуются жизни.
Однажды утром  перед нашими глазами к берегу плавно и неторопливо причалил очередной морской  лайнер. Он привлекал  внимание своей грандиозностью и изяществом, красотой и гармонией. Поток пассажиров неторопливо спускался  по трапу, в подавляющем большинстве это были женщины в возрасте. Но одеты  все очень просто, можно сказать, по молодежному – в  джинсовых шортах и футболках,  на ногах удобные кроссовки.  Их много, но никто не торопится, все спокойны, хоть бы кто кого толкнул…
- Опять японцы…- сказал мой спутник Виталий Севастьянов. Он - человек с большим опытом, не только космические орбиты вдоль и поперек бороздил, побывал на многих континентах, во многих странах. И, естественно, в отличие от меня, легко определяет кто и откуда. А я-то до сих пор японца от корейца, китайца от вьетнамца отличать не умею, хотя и приходилось бывать в этих странах.  Для меня - они все на одно лицо.
- Мне кажется, если не  второй, то уж точно каждый третий турист, путешествующий по миру - это японцы, - заметил  я.   И в Китае, и в Египте – они, в музеях Франции и Италии, на площадях Лондона и Америки – всюду они.
- Ты прав, Ринат, - согласился со мной космонавт. – Японцы  любят путешествовать. В  их стране  человек, который хотя бы раз или два в год  не выезжает в большой мир,  не считает себя счастливым.
А  теплоход этот, и в самом деле, огромный. Людской  поток  все  течет и течет по трапам. Такое  количество народа у нас увидишь  разве только во время футбольных матчей, и, в основном, это - мужики, которые бранятся, кричат и толкаются без всяких поводов и  причин.
- Ба-а, смотри, - вырвалось нечаянно у меня. – Тут  народ  какой-то  особенный – одни женщины, точнее, бабушки!   Виталий Иванович, смотрите-смотрите, и в самом деле, только бабушки,  редко  найдешь  среди них  моложе шестидесяти …
Мой спутник искренне  заулыбался  своей теплой и мудрой  улыбкой:
- Да, мой друг, ты прав, здесь, действительно,  одни бабушки. Но  ты  ошибаешься, бабушкам этим не шестьдесят, как ты думаешь, а, как минимум, семьдесят, а то и  все  восемьдесят. Шестидесятилетних бабушек у японцев не бывает вовсе.  Если принарядившаяся шестидесятилетняя японская женщина пройдет мимо нас, ты глаз от нее не оторвешь! Вот так…
- Ну, допустим, но мне все равно не понятно,  почему же тут, в основном, одни женщины? – продолжал я  удивляться.
- Японские женщины в молодые годы детей рожают. Потом их сами же  и воспитывают, на ноги ставят,  потом помогают в воспитании внуков и внучек. И вот только после этого со спокойной душой начинают жить  для себя  и путешествовать по свету, - стал рассказывать Виталий Иванович. – Поэтому японские туристы, в основном, это или совсем молодые пары, или весьма взрослые люди. А другие учатся, работают и созидают у себя на родине. У них так принято, этому не следует удивляться…
- Вот как…  А я никогда бы не догадался…Не зря же говорят: век живи – век учись…
- Мы, россияне, еще многого не знаем и не  понимаем…
- Допустим  так, пусть разъезжают себе в удовольствие. Но ведь, чтобы так путешествовать, нужны деньги. Ладно, мы - депутаты, за счет государства прилетели. А этим старушкам – пенсионерам  кто дает деньги?  Не у всех же мужья или дети - миллионеры?.. Сами видите,  как много  этих туристок!
Виталий Иванович в очередной раз осчастливил меня своей неповторимой  улыбкой:
- Они пенсию получают. И за счет пенсии могут  путешествовать.
- Вы же, Виталий Иванович, только что сами сказали, что японские женщины, в основном, детей воспитывают. Какие могут быть пенсии у домохозяек?..
- Вот в этом и  кроется  разница между нами и японцами, - стал он увлеченно объяснять. – У них в Японии  воспитание детей считается самым важным  и государственным делом.  Только  за  это их женщины  получают  высокие пенсии и  могут  себе позволить путешествовать  по всему миру.  Они  по-настоящему счастливы.  Путешествуя, они  забывают  о своей старости. Они в движении, поэтому и не стареют…
-  Очень интересно, - задумался я про себя. – У нас, у татар,  тоже  есть такая мудрость: «Хәрәкәттә - бәрәкәт”, что значит: «В движении – сила».
- И у русского народа много подобных мудрых высказываний. Дело разве в этом?  Говорить-то мы говорим…  Но какой человек преклонного возраста  в нашей  России  решится  на путешествие в Австралию?!  Я свою маму в Москву не смог уговорить приехать, – вдруг погрустнел  Виталий  Иванович и тяжело вздохнул. – Куда уж им думать о поездках в чужие страны…
 Эти его слова  были созвучны и моим  чувствам. Я всю жизнь мечтал привезти в Казань маму, чтобы  заботиться о ней,  чем-то  побаловать и порадовать  ее - походить с ней по концертам и театрам,  показать ей все радости столичной жизни. Не раз уговаривал ее, даже вроде бы она и соглашалась. Но всегда  в последний момент все равно  находился какой-то повод, что ее удерживал. Летом от огорода оторваться не может, осенью - от гусей и кур. А зимой дом не хочет оставить в одиночестве и цветы поливать будет некому… Словно глубокими корнями приросла к дому в деревне…
Через несколько дней, перелетев через океан,  мы остановились в Сингапуре. В свободное от официальных встреч время посещали музеи,  осматривали достопримечательности города. И опять всюду вокруг нас туристы… Японцы… Большинство  - женщины в возрасте наших матерей,  всем им - по семьдесят-семьдесят пять, не меньше. И одеты  так же:  в удобные джинсовые шорты,  разноцветные  футболки  и кроссовки.  Почти у всех - на голове  бейсболка, а на глазах  солнцезащитные очки. Они так похожи друг на друга и внешним видом, и одеждой, словно цыплята  из инкубатора… А в руках у всех  - фотоаппараты и небольшие кинокамеры.  Такие они  радостные,  открытые - им все интересно,  все их  восхищает, и они все подряд снимают…
Поражает  их  любознательность и неутомимость – с утра и до самого вечера из одного музея  в другой, из одного дворца  в следующий… Все шагают, шагают и шагают, как муравьи в движении… А нашим  туристам только магазины  подавай, да толкучку…
И невольно  представляю  женщин  нашей России, в воспоминаниях возвращаюсь в родную деревню. Перед глазами встает образ мамы и многих ее ровесниц. Всю жизнь трудились на колхозных полях и трудятся до сих пор, не меньше, чем эти японки,  рожали и воспитывали по пять и шесть, а то и больше,   детей. А что в свои годы они имеют? Всю  свою нелегкую  жизнь  они мечтали  только  о том, чтобы не было больше войны,  чтобы  дети все были живы-здоровы,  от  всей материнской  души  горячо желали им счастья… Да еще  чтобы хлеб был в достатке, чай и сахар… А  созданные их руками богатства страны разбазариваются, разворовываются  чиновниками  и  не известно откуда появившимися молодыми  жуликами  разного толка…
 Да, наши матери тоже,  как  и японки, получают пенсию. Но  не знают они  на что и как  ее потратить: если за газ заплатить -  на сахар не остается, если за электричество - то галоши не на что купить!   Раньше их только родное государство грабило, а теперь на каждом углу еще и нувориши караулят их рубли. Разве могут они о далекой  Австралии мечтать?!  До райцентра им теперь добраться сложно!
…И все-таки, наконец-то, я привез маму к себе в Казань. Ну, думаю, встречу ее как  следует, и покажу все радости жизни большого города.  Все  заранее запланировал: на какие спектакли и концерты  мы с ней пойдем, когда и  к  кому ей в гости  ходить. Братья и сестра с приглашениями в очередь встали!
- Вот, мамочка, - говорю, - с этого дня для тебя совсем другая, новая и счастливая жизнь начинается. Только  подскажи - куда хочешь сходить, кого увидеть и чем тебя угостить.
           Я уже  на все сто процентов убедил  себя, что маму я осчастливил и открываю перед ней новые горизонты. Ей у нас хорошо, а мне с ней - еще лучше.   С  работы домой стал раньше времени возвращаться. Не хожу, а лечу прямо…  На ее слова: «Скучаю по деревне», «как там без меня дом…» и внимания не обращаю. Программа то  новой городской жизни у нас очень интересная и насыщенная,  думаю, побеспокоится да и забудет, все будет так, как я задумал.
- В деревню, мама, только летом…- говорю  я, отрезая ей  путь  к  отступлению. - А зима еще длинная, и никаких разговоров о деревне. Ты - у своего сына. Если у нас надоест, можешь  пойти  к другим  сыновьям,  к дочери – все тебе рады!
А она все грустит и грустит. Как оставишь одну, все  в окно смотрит, краешком платка  украдкой  слезы  вытирает,
- Дом одинокий остался там, улым (сыночек), строения и огород…
- Так ведь там никого сейчас нет,  огород под глубоким снегом…  Дождись весны, обязательно отвезу.
- Никого нет,  это ты  верно говоришь,- не то в упрек, не то с грустью она  отвечала. – А все равно, надо возвращаться, улым. И могила отца вашего там. Он тоже  думает, наверное - уехала и забыла…
- Нет, он так не думает, - перебил  я ее на полуслове. – Отца мы не забыли и не забудем. Но кладбище-то нынче под глубоким снегом, все равно ты туда не доберешься.  Весной… Мама, давай  весны дождемся.
 Мне казалось, я ее убедил, с трудом, но - уговорил. И спокойно пошел к себе в спальню. А рано утром, проснувшись, первым делом  заглянул  к матери  - как она там, спит ли еще… Оказывается, она уже давно встала, умылась, убралась. Собрала все свои пожитки в небольшую дорожную сумку и сидит у окна. Смотрит в сторону рассвета, на первые солнечные лучи.
- Что случилось, мама? Почему не спишь? Почему так рано  встала? Куда  собралась? –  спросил  я  ее с  тревогой.
Она подошла ко мне, ласково погладила меня по голове и, посмотрев в глаза,  тихонько  прошептала:
- Отвези меня, улым, домой сегодня же… Пожалуйста…
- Что  случилось? Почему сегодня же?..  Мы ведь с тобой  вечером  уже  обо всем   договорились. Балеш хотели сегодня приготовить… Скоро в театр…
- Отвези сегодня,  домой, в  деревню хочу. И балеш и театр никуда от нас не убегут. В другой раз, если Аллах  позволит, хорошо!..
- Зачем так торопиться?
- На подоконнике цветы остались,  заждались  они,  наверное…
Я понял  -  она решила, и никакие уговоры тут уже не помогут.
- И-их, мамочка, - вырвалось у меня. – Тебе бы теперь  только и отдыхать, от одного сына к другому в гости бы  ходить. Себе цену не знаешь. Цветы, подумаешь…
Хотелось еще добавить что-то  про  японских старушек, да удержался.   Что, у  японок   нет  разве в домах цветов на подоконниках?  Но они  в ее возрасте, переодевшись в спортивную форму, по миру путешествуют…  Говори - не говори,  ничего  тут  не поделаешь, ничего не изменишь.
          Секрет счастья наших матерей, видимо,  -  в  глубокой привязанности к родному дому, к родной  земле. Они  больше, чем кто-либо другой, чувствуют ее тепло и берегут.  Матери – хранительницы  наших корней и  теплого  семейного  очага,  ведь  пока живы наши  мамы,  мы –  все еще дети.
         В  родном доме, в  воспоминаниях, надежде и в умении терпеть и ждать, наверное, и есть счастье наших матерей…

21-22.11.98. Казань.

 

 
 

К списку произведений