Биография Произведения Интервью и статьи Фотографии E-mail
     
 

Тени в сумерках

Глава 11

Радость поступления Лейсан в консерваторию отмечали в ресторане «Плакучая ива». В честь посещения ресторана большим гостем заблаговременно вывесили: «Ресторан не работает. Санитарный день». Посторонние близко к ресторану не подпускались. Уже до приезда мэра и его друзей взвод милиционеров плотно окружил ресторан, расположенный у озера в лесной чаще. Операцией руководил полковник, ответственный за личную безопасность главы города.
Стол был сервирован со вкусом. Когда вошла Лейсан, Фалях преподнес ей огромный букет белых роз. Оркестр, специально вызванный по этому случаю, сыграл марш поздравления — Бишераф.
— Поздравляю, Лейсан-сылу, моя красавица! — сказал Фалях растерявшейся девушке, и, пока она не опомнилась, притянув к себе, поцеловал в обе щеки. — От души поздравляю тебя. Ты теперь студентка консерватории, сделала первый шаг в профессиональную музыку!
Лейсан и слышала, и не слышала его. Уж слишком они были не искренние, лакированные и пышно-пресные эти поздравления главы. Она была слишком увлечена цветами. Прекрасные, пышные розы. Она их держала в охапке и не знала, что делать. Увидев ее растерянность, на помощь пришла девушка-официантка. На столе стояла большая хрустальная ваза. Девушка забрала у Лейсан букет и поставила в вазу. Лейсан указали место как раз напротив этих роз. Рядом с которыми водрузился и Фалях.
— Лейсан-сылу, позволь мне до упоения души смотреть на тебя, любоваться твоей красотой. Может, чуть остынет огонь любви в моей душе, — прошептал он слышно только Лейсан.
Лейсан ласково улыбнулась ему. Настроение у нее было приподнятое. Она была рада оказанной ей почести.
— А почему ты сюда не привез свою жену? — обратилась она к дяде Алмазу. Это было сказано из женского любопыт­ства, она хотела утвердиться здесь, как самая-самая и чувствовать себя уверенно.
Алмазу было не до жены. Жена и так живет как в раю. Смело пускает на ветер денежки, которые в поте лица и риска добывает он, Алмаз. Рожать она не собирается, идти на работу не хочет... Разорение, да и только, от нее. Да и отношение к Лейсан не лучшее.
— Как гости, так и я. Не могу же среди друзей-одиночек с супругой сидеть!
— А почему Фалях эфенди пришел без жены? Он и тогда к нам пришел один. Что, у него нет супруги?
Она хотела все выведать, расспросить. И когда заиграл оркестр, она чуть не кричала, расспрашивая его. Алмаз украдкой посмотрел на Фаляха, не слышет ли? Смотри, чем заинтересовалась его любимая племянница!
— Значит, не захотел в лес дрова везти! — ответил он сухо и загадочно. Этим он хотел сказать, чтобы она оставила ненужные и неуместные распросы.
— А вот тот дядя кто? Он тоже один из руководителей, да? — указала она на кандидата, жадно взирающего на пищу, расставленную на столе.
— Да, руководитель, еще какой! Он из консерватории, где ты будешь учиться.
Увидев, как Алмаз кивнул головой, оркестр тут же примолк. Музыканты, оставив инструменты, один за другим выстроились и покинули зал.
Оказывается, Фалях с нетерпеньем ждал этого момента. С места он раза два хлопал в ладоши, привлекая этим самым внимание сотрапезников.
— Наконец, — сказал он, подражая конферансье, — наконец настал великий час. Каждый из нас с нетерпеньем и волненьем ждал этой минуты. Наша сестра, самая прекрасная из прекрасных, драгоценная Лейсан-сылу стала студент­кой одного из самых престижных вузов страны — консерватории. Наполнил ли ты бокалы, брат мой Алмаз?
Алмаз перво-наперво налил дорогое французское вино Фаляху, затем Лейсан. Кандидат наук отказался в пользу «нашей родной российской водки», он пил только ее. Счастливый кандидат не стал ожидать пока нальют, а сам взял бутылку, откупорил, налил и тут же выпил, не дожидаясь остальных. Алмаз и себе дополнительно налил в рюмочку. Тяжело опираясь на поручни, Фалях встал. Странно казалось то, что стоял на ногах, ибо все его существо говорило, что оно сидящее, и сидя он выглядел намного солиднее, чем стоя. Встал же он с особой целью.
— Добрые кони отдыхают стоя. Я предлагаю, гости дорогие, за этот тост выпить стоя. — Он это говорил так, будто ему стоять с полным бокалом — великое счастье. — За женщину, нет, простите, за девушку, за Лейсан-сылу! За ее прекрасное будущее! Выпьем до дна! И вновь нальем!
Мужчины выпили так, как им было велено — до дна. А Лейсан только пригубила.
Второй тост был поднят за хозяина города. Тост был предложен Алмазом.
— Сидеть рядом с замечательным хозяином замечательного города для нас всегда почетно. Пусть нас не оставит светлый и проницательный ум Фаляха Экзамыча, пусть над нами раскинет крылья его доброта и понимание наших нужд. За Ваше здоровье... За Ваше счастье, дорогой Фалях Экзамыч!
И хотя Фалях уважительно просил Алмаза помнить о том, что на сегодняшнем вечере чествуют Лейсан-сылу и все тосты предназначаются только ей, ему все же было приятно, когда его хвалили, перед ним преклонялись. Но... он хитро повернул тост:
— Я пью только за то, что Вы, дорогой мой друг Алмаз, сказали «за Ваше счастье»! Давайте же выпьем, и Вы тоже, Лейсан-сылу, выпейте, хотя бы чуточку выпейте за наше счастье! Ведь это, действительно, наше счастье!..
Выпили. Лейсан тоже пригубила бокал. Вино и на самом деле было замечательное. Затем прослушали и просмотрели один-два концертных номера. Первой выступила красавица Лидия Ахметова. От самой матушки-природы ей было дано все, и пышные груди, и оголенное по этому случаю тело, которое больше крутилось около Фаляха. И слева, и справа накатываясь на мэра, обнимала она его оголенными руками. Хозяину города это очень нравилось. Не столько опьянел он от щедрого запаха дорогих духов певицы, сколько от ее теплой и нежной плоти. И с удовольствием не только слушал, а воспринимал ее всей душой, как хороший кобель хорошую... простите меня за сравнения. Следующим выступал знаменитый Айдар Файзрахманов со своими гармошками. Всегда так: и швец, и жнец, и на дуде игрец. А как разгорячится, то из карманов начинает вытаскивать разные свирели, кураи, кубызы... Прям фокусник какой.
Вот только председатель приемной комиссии никак не мог вспомнить, где видел такую самодеятельность. А Алмаз объяснил ему, вот это Лидия Ахметова, а это — знаменитый Айдар Файзрахманов. Между прочим, они оба когда-то закончили Казанскую консерваторию!
— Лейсан! На сцену просим Лейсан-сылу! — предложил Фалях.
— Но я ведь только на фортепиано!.. — возразила Лейсан, сделав причиной своего отказа отсутствие фортепиано...
Фалях крикнул помощникам: «Внесите!»
И... не прошло минуты, как из большого зала выкатили и поставили пианино.
Лейсан не из капризных, чтобы притупить любовные страдания главы и хозяина сегодняшнего бала — мэра города, она начала играть из Рустема Яхина. «Не улетай, соловушка». Мужчины все с упоением слушали мелодию романса. А Фалях тут и слезу пустил. Музыку он любил, любил неистово. А тут еще и новые чувства, которые кружили ему голову. Алмаз же слушал только потому, что слушал хозяин. К музыке Алмаз был равнодушен.
 А кандидат наук, будучи профессионалом, особого восторга не проявил. Он ждал очередного тоста. И очень сожалел, что музыкальный антракт длится очень долго. И не мог оторвать очей своих от прекрасно оформленных бутылок, выстроившихся на столе, как суворовцы, оркестром коих он командовал в пору своей юности. И пока была музыкальная пауза, успел задать вопрос Алмазу: «Очаровательная музыка. Ваша племянница сама сочинила эту мелодию?»
— Да, — утвердительно покачал головой Алмаз.
И вообще, не все ли равно кто написал музыку, раз бренчат, значит, сочинили!.. Алмаз вообще не представлял, что музыку можно или сочинить, или написать.

Соловей, соловей,
Не улетай, не уходи, соловушко...
Заставляя уставать свои крылышки,
Покидая родную страну...
Не улетай...
Ты улетаешь, а я остаюсь,
И чтобы спеть для друзей,
Я запоминаю твои песни...

Пела Лейсан, воодушевленная тем, что ее слушателями были люди известные на всю республику, умеющие ценить настоящую музыку. И, как доказательство ее мыслям, к ней присоединился Фалях. О чудо! Оказывается, он еще и слова этого романса знает. Откинув далеко назад голову, поет Фалях — городской глава!
— Я тоже слышал слова этого романса. Несомненно такие великие слова мог написать только наш классик Габдулла Тукай! Не иначе!
Алмаз, не подумав, брякнул:
— Да, Тукай хорошо пишет. Мы с ним друзья! Он часто посещает мой дом...
Музыка... песня закончилась. Все вначале притихли, а затем неистово захлопали в ладони: «Браво, Лейсан!»
Радостный воодушевленный Фалях заспешил к кандидату. «Видите, какой талантище наша Лейсан. А вы чуть было ее не загубили!»
Метр осторожно и продуманно ответил на восторг мэра:
— Девушка хорошо чувствует инструмент. Мастер приложил к ней руки, чувствуется. Теперь надо учиться профессиональному мастерству, и тогда что-то, возможно, получится из нее...
Фалях, казалось, его не слышал.
Вообще-то, когда хозяин чего-то или кого-то хвалит, лучше не лезть со своим мнением. Оно известно и так, что будет сказано.
— Спасибо Вам, почтенный, — протянул руку Фалях. — Оказывается, Вы большой специалист в музыке. Вдобавок еще и великолепный человек. Человек, умеющий делать добро другим. Еще раз спасибо!
Кандидат наук расплылся в улыбке от счастья. Еще когда бы он услышал из уст самого хозяина города такую лест­ную оценку своего характера и своей деятельности.
— Как самочувствие ректора? Крепко ушибся?
— Это уж не ушиб, его же машиной... — хотел пояснить кандидат наук. — Конечно, дела его неважнецкие. Вот уже две недели он не может прийти в сознание.
— Даже так?! Как жаль, как жаль!.. Под машину, говоришь, попал? Да, плохо, значит, когда плохо.
— Да, конечно, плохо... — заключил кандидат наук. — И чтобы, дай бог, дела больного пошли на поправку, — налил себе рюмочку и выпил, не дожидаясь каких-либо тостов. — Кто ведь думал! Так неожиданно все получилось...
— Не знаю что и сказать, вообще-то с Вашим ректором я не очень знаком. Мы не общались так близко, — солгал неожиданно для себя Фалях. Для чего была эта ложь? И кто ей поверил?! Он понял, что солгал-то не к месту. И чтобы загладить вину и ложь перед самим собой, спросил: — А как, хороший он человек, ваш ректор? А может быть, мы с ним и встречались, работа, жизнь, всех не запомнишь. Город-то ведь не маленький у нас...
— Как знаток музыки, специалист он настоящий. О нем хорошо знают за рубежом, талантливый руководитель, — бубнил кандидат наук. Подумав и помолчав немного, добавил: — Конечно, и странностей было больше, чем до черта. Водку сроду не пил и не поощрял. Не понял и не воспринял перемену в жизни. Просто не заметил перемен. Все жил, как жил, по совести. А ведь сейчас по-старому жить невозможно...
— Да, да, — поддержал его Фалях. Мысли его тоже витали где-то в облаках, а возможно, где-то около Лейсан и ее подола... И все еще на каком-то таинственном полушепоте спросил: — А как вы думаете, кого изберут ректором?
— Он же еще жив!
— Ну, если попал под машину, сомневаюсь, что останется на своем посту. Ведь выжить одно, а работать, руководить таким большим учебным заведением — надо быть здоровым.
— Не знаю, возможно поправится.
— А если не поправится? Тогда кто?
Плечи кандидата подпрыгнули.
— Трудно сказать. Я все-таки надеюсь, что выздоровеет и сам выйдет на работу.
— Не знаю, все можно нарастить, срезать, зашить... а вот, если с головой, мозгами, то, брат, извини, тут дело посложнее. Знаете, у меня мысль зародилась интересная... — Он немного повысил голос. — А что, если я предложу на должность ректора Вашу кандидатуру? А почему и нет?! Вы молоды, талантливы, а значит, и перспективны.
От такого неожиданного предложения кандидат наук вздрогнул. Действительно, какой рядовой не мечтает стать генералом?!
— Да, конечно! — не растерялся кандидат. — Ну, если предложат, защитят, почему бы и нет?! — продолжил он, но в то, что сбудется его тайное желание, поверить было трудно. — Ректором может стать доктор, профессор... Затем, ректоров, то есть кандидатуру ректора предлагает у нас только глава республики — президент, так, по крайней мере, говорят в народе.
«...Байтимеру Тимербаевичу сегодня не до ректоров. От них ни мяса, ни молока... А вот генеральных директоров, точно, он сам и назначает. Своих людей. Родственников, племянников, например», — подумал Фалях. Но, вместе с тем, не тот человек он, чтобы перед первым встречным выворачиваться наизнанку. И, покачиваясь, но сохраняя вес и статус, спокойно и величественно ответил:
— Президент у нас говорит последнее, решающее слово, а предложения пока что выносим мы, его окружение...
— Ну, таких, вносящих предложения, много! — неуверенно покачал кандидат.
— Да, много. Но ректор будет человеком моим! От слов к делу! — говорил мэр, протянув руку кандидату.
Кандидат наук спешно протянул обе руки, вот и попалась птица счастья, сказочная синяя птица! Но он еще все равно сомневался в правдивости слов главы.
— Только не знаю, назначат ли меня...
— Если это исходит от нас, следовательно, назначат... — И, довольный, сытно рыгнул.
— Да, еще что скажут музыканты, композиторы... коллектив консерватории.
— А куда они денутся?! Да и кто их спросит, — заключил Фалях. — Вы что, еще сомневаетесь?!
— Не знаю... Я ведь татарскую музыку изучал-то в контексте мировой музыки... Теоретик. А татары ведь творят чувственную музыку. Словом, в некоторой степени, здесь я человек чужой, сторонник европейской музыки...
— Ну раз так, ты настоящий ректор нашей консерватории, и баста! — протянул еще раз руку мэр. — Нам давно пора выходить на простор европейский...
— Спасибо за Ваше понимание, спасибо. Если я стану ректором, если я стану ректором!.. — Он вздулся от счастья и привстал, еще бы чуть-чуть... он бы...
— Данный тост я предлагаю в честь учителя нашей Лейсан-сылу, в честь нашего дорого гостя! — произнес Фалях на весь зал. И два раза глотнул приятного французского винца.
Ошарашенный от услышанного тоста в свою честь кандидат наук вскочил на ноги, выпил за себя стоя до дна и перевернул рюмку вверх дном, показав всем, что он достоин уважения. Кажется, ему уже было достаточно.
— Ни капли не оставил! В Вашу честь! — сказал он, желая понравиться мэру. — Спасибо, дорогой Фалях Экзамыч, спасибо за все хорошее и за то, что Вы есть. Я знал, я был наслышан о Вас, как о самом человечном, большом руководителе. Но в том, что Вы великий руководитель и так здорово разбираетесь в людях, я убедился только сегодня. Вы — мудрый Соломон плюс Петр Первый! Спасибо судьбе за сегодняшнюю встречу с Вами.
Оркестр оживился, закружил вальс. Фалях пригласил девушку. Опоздай он хоть на секунду, был бы в цепких объятиях страстной и грудастой Лидии Ахметовой.
Но Лидия тоже не напрасно подошла к столу гостей. Она подхватила Алмаза и, приятно беседуя с ним, запорхала по залу. Было, где разлететься и где повальсировать!
Но вальс не для толстяка Фаляха, как и Фалях не для вальса. Поэтому они, взявшись за руки, наслаждались вальсом по-своему.
«Надо собой заняться», — думал про себя огорченно Фалях. Если он хотел как-то приблизить любимую девушку к себе, то сразу же выпячивалось огромное пузо и как бы предупреждало: это не твоя пара, угомонись, господин!
Фалях сунул в руку девушки свою визитку.
— Возьми! Пусть будет при тебе, пригодится.
Девушка поблагодарила и спрятала в кармашек. А вообще-то, для чего мне его визитка, подумала она. И Фалях, как бы читая ее мысли:
— Не будешь же все время зависеть от дяди. Да и мне хочется побыть с тобою наедине... Пригодится.
Девушка, ласково и хитро улыбнувшись, исчезла среди гостей. Какая-то острая боль резанула Фаляха под сердцем. Он, действительно, был влюблен.
Но несмотря ни на что, было весело и легко. А праздник длился долго и казалось, что этот прекрасный банкет никогда не закончится, и не будет расставания, и счастье будет длиться вечно. И Лейсан будет рядом.
И, кажется, музыка того вечера, то веселье в ресторане «Плакучая ива» по сей день кружатся там. Горько-сладкие воспоминания будут еще долго терзать его сердце. И запах белых роз так и будет витать по залу, радуя гостей. Да... Кажется...

 

 
 

Оглавление

 

К списку произведений

 

Глава 12 >>