Тени в сумерках

Глава 14

Семь дней и семь ночей была в пути Кудрявинка. Устанет, отдыхала свернувшись комочком. Если хотела утолить жажду, припадала к ручью. Но с пути не свернула, как-никак она выполняла высшей степени важности общественное поручение. А на восьмой день, когда, раздвигая приятную прохладу утра, всплыло солнышко в зенит и радостные росинки танцевали при виде этого прекрасного зрелища, Кудрявинка дошла-таки до речки, именуемой Ик. Овцы, что гуляли в местном стаде, приветливо и гостеприимно встретили своего сородича с далеких берегов. Но когда узнали, что она интересуется бараном с божьей отметиной на лбу, настроение местных овечек заметно переменилось.
— Ты такая молодая, такая красивая овечка, на кои разы сдался он тебе, этот ленивый бездельник? — спросила с сожалением в голосе старшая овца.
Нет, не такая уж простячка была Кудрявинка, она понимала, по какому важному делу она прошла столь большое расстояние и ради чего. Вопрос-то был политический!
— А так услышала и по пути решила заглянуть, заинтересовалась я им.
— Нашла кем интересоваться. Да не родилась еще та овечка, которая бы знала, на что этот лежебока годится. Посмотри, в нашем стаде какие молодцы бараны пасутся, любо-дорого на них смотреть. Выбирай любого, только все, чур, здесь! Не уводи!..
— Не за этим я пришла! — сказала Кудрявинка.
«Боже, у каждой овечки на уме только баран сидит. Скажешь, будто нет ничего другого, о чем можно было бы подумать. Как будто в этом мире только игра в самца и самку! Вот потому мы оказались в подобном положении. А ведь, если подумать хорошенько, то нет в мире трудолюбивее, выносливее, терпеливее нас под этим синим колокольчиком...»
— Воля ваша, ведь мы же только посоветовать хотели как лучше. Мы добра тебе желали... Вон там в липовой рощице и найдешь ты этого самого барана, — проблеяли они.
Кудрявинка, поблагодарив соплеменниц, пошла в указанном направлении. «Красивая была, черт побери, молодая овечка! Ах, как жаль, что не успел познакомиться», — сожалел, глядя ей вслед, крупный с большими витыми рогами баран, разрывая от горечи упущенного землю.

* * *

Чем ближе подходила юная овечка к липовнику, тем чаще билось ее сердце. Осторожно, мелкими шажками ступала она, будто плыла. Ее ждала встреча с необычным, а может быть, уникальным, соплеменником, который не любил стадность, не любил общаться с другими. Это был день, когда она встречалась со своим знаменитым родственником. Сколько дорожных мук испытала она ради одной этой встречи. Да вот только как ее встретят? Примут ли? А если примут, то сумеет ли объяснить причину столь важного визита?..
В тени под развесистой липой на зеленом ковре, повернув голову назад и положив ее меж лопаток, лежал он, наслаждаясь отдыхом. Оказывается, на нем прекрасная черная шуба особого меха и особого покроя. А на лбу действительно имеется белая-пребелая звездочка. Вот поэтому он отличается от всех других баранов. Глаза его прикрыты. И потому баран не видит подошедшей к нему овечки.
Не дай бог, неожиданно напугаешь его, подумала она и тихонечко заблеяла.
Баран лениво повернул шею в ее сторону.
— Кого еще принесло?!
— Это я. Меня зовут Кудрявинка.
— Ну и что, чего ты потеряла в моих лугах?! Топчешь здесь мои изумрудные травы!
— Я пришла издалека! Даже очень издалека!.. Из-за лесов, рек... С официальным визитом, специально к Вам... Мне нужно поговорить с Вами.
Баран с отметиной или со звездочкой на лбу, вообще, не хотел иметь с ней дело. Он даже не повернулся в сторону гостя и не раскрыл глаз, не поднял опущенные веки. И каждое его слово было как выковано из холодного металла, настолько высокомерен был этот баран.
— И что это за визит? Если тебе понадобился баран, то иди в стадо, там их много, любой согласится... Мне пока не до этого, голова моя занята более важными и глобальными проблемами. Вы что там думаете, что я тут от безделья маюсь? Я бы вас просил, не топчите мои луга.
Никогда с Кудрявинкой и никто еще так не разговаривал! Настолько холоден был этот козел, то бишь баран. С ней так?! Она привыкла к вежливому обхождению. Так было всегда. Да за ней бараны сотнями бегают, а этот к себе близко не подпускает, а об отношении родственном как «овца овце — друг, товарищ и брат» и думать нечего. Было бы другое время, она бы и не взглянула на него, подумаешь! Но тут вопрос-то общественный, да и политический что ни на есть! Нельзя отступать из-за мелочей, если даже они крупные! Она ведь тут по специальному заданию. И придется на это время поприжать гордость овечью...
— Уважаемый господин баран с белой божьей звездочкой на лбу... — начала она. — Я прошу Вас великодушно простить меня за то, что отнимаю у Вас драгоценнейшие минуты отдыха. Но я бы очень хотела, чтобы Вы выслушали меня. Я ведь сюда не в поисках барана-самца пришла. Мне он не нужен, даже такой, как Вы — высокопоставленный. А пришла я с официальным визитом.
Баран поднял голову, перестал жевать. Ему понравилось уважительное отношение к себе. Наконец нашлась-таки душа, уважающая его как необыкновенную личность.
— Итак, я Вас слушаю! — сказал он, гордо почесав передними копытами виски. — Рассказывайте, что привело Вас ко мне? Какие вопросы мне предстоит решить в Вашу пользу?!
— Я прибыла к Вам, уважаемый господин баран, по поручению Волго-Камского овечьего общества с очень серьезным и деловым предложением. — Кудрявинка до сих пор стояла на своих уставших ногах, но усталости как не бывало. — Прошу прощения, можно ли мне подойти к Вам поближе, для обстоятельного собеседования?
— Конечно, уважаемая, подойдите ближе, рассказывайте!
Однако все это было далеко от доброго овечьего гостеприимства. О каком гостеприимстве может идти речь, даже присесть не предложил.
— В последнее время все мировое сообщество стремится к демократическим преобразованиям, задумывается о правах и равноправии. Овцы тоже задумались над своей судьбой. Кто же мы в самом деле?! Пора бы и нам жить по-человечески, с достоинством, чувствуя себя уважаемыми и уважая самих себя. Посмотрите на людей, самые дикие и кровожадные существа на этом белом свете, даже они заговорили о собственных правах и справедливости. Конечно, они поговорят-поговорят да забудут, все равно будут продолжать жить по-старому, как хищники и варвары. И все мы им прислуживаем, все они берут от нас. Но несмотря на это, любого из своей среды недотепу могут обозвать «овцой», «бараном»... Возможно ли дальше терпеть такое!.. И сколько можно сносить эдакое отношение к себе?!
— Тэк-тэк, — протянул заинтересованный в этом вопросе баран. И сам про себя подумал глубоко философически: «Не бережем богом нам данных личностей. Нас используют только для того, чтобы догнать и перегнать Америку по производству мяса и шерсти. Вот потому-то и все дрязги-передрязги, все неурядицы и несоответствия...»
— Можно ли и мне приколениться, то бишь присесть? — спросила овечка.
— Если уж Вы пришли так издалека, не могу же я вас не выслушать и прогнать, конечно же неудобно... Но только это, глазами не стреляйте, пожалуйста. Мне пока не до молодок.
— Я ведь тоже не ищу барана для себя. Я по поручению овец...
— Очень хорошо, — заключил суховато баран. — Все думают, что я сутками лежу и отдыхаю, то есть сплю. А я закрываю глаза и думаю. Почему? Потому что я не простой баран, а богом данный на великое дело баран с отметиной на лбу. И никто не подумает, хорошо ли мне. Никто не позаботится обо мне, никто не придет не спросит, а чего я хочу. Все думают, раз я пасусь на личных тучных лугах, то это и есть счастье. Всем кажется, что счастье в еде, мерз­ких развлечениях. Нет, счастье это слава и вес в обществе, то есть степень твоей возвышенности над всеми. А я того достоин. Почему? Потому что в мире овец я единственный с отметиной на лбу! Я неповторимый, я незаменимый!!! И, если вы меня позовете, не беспокоя излишне, выберите надолго-долго, поставите руководить вами, то я сделаю из вас прекрасных овечек. Я вас сделаю независимыми. Завоюю для нашего овечьего рода суверенитет!
— Многоуважаемый баран с божественной отметиной на лбу, — обратилась подобострастно овечка. — Так ведь я от всего овечьего общества и пришла с приглашением. Вас только и ждем! Все овечье общество мечтает видеть Вас своим главой.
— А условия? А власть неограниченная?
— Конечно, конечно, дорогой наш звездолобый! Овцы ведь работы не боятся. В труде себя не жалеют.
— Ну тогда, ладно, согласен! — медленно поднялся с лежанки баран. И, хотя лбом удался и голова была, слава богу, с медный котел для каши или плова, телом-то он был не столь велик, как вначале подумалось и представилось овечке Кудрявинке.
— Я решил все-таки пойти на правление овечками, потому что я рожден управлять овцами. Еще до твоего прихода я видел это во сне. Я, знаете ли, всю жизнь мечтал, просто мечтал об овечьем царстве. Следовательно — судьба! Считайте, царь есть, следовательно, и царство построим…