Тени в сумерках

Глава 22

Господь не дал роста Фаляху Экзамычу. Рост это такая штука, которую ну никак невозможно приобрести по блату, как, к примеру, власть, которой добиваются по звонку или ударом кулака по столу. Какой уж есть рост богом данный, такому и надо радоваться. И на лицо он тоже не очень, так себе. Все, конечно, и уши, и глаза, и нос на месте, но сказать, что все по мерке и как положено, не спеши. У кого-то бывают глаза, которыми человек противоположный пол может свести с ума, у другого нос, иных украшают волосы, и то дело. Улыбка, на худой конец, приятный голос может привлечь внимание. А этому господь бог не дал ровным счетом ничего. Как будто при дележе этих необходимых качеств бог напрочь забыл о Фаляхе Экзамыче. Вы скажете, ну и что, а на кой он мужчине, внешний вид-то, ну чуть красивее обезьяны, да и ладно... Лишь бы характер у него был человеческий, сносный да покладистый, чего еще от человека требовать?! Женщины сами так говорят: «мужик он какой есть — красив, лишь бы справлялся со своими прямыми обязанностями!» Говорить-то говорят, а ни одна из них еще не выскочила замуж за обезьяну! И не думает, по-моему. Порой всю жизнь они ищут, что получше!
А Фалях-то, к счастью или к сожалению, и умом-то не удался этот Фалях. Да и семь-то классов еле-еле закончил на тройки да слабые четверки... А по математике и физике ну не шло у него дело, не в ладах он был с ними. Да и к языкам у него никаких способностей не было, на родном еле объяснялся, а русский выучил в городе у русских любовниц. Надо же ему было как-то изъясняться с ними.
Но в отличие от других напорист и настырен он, Фалях-то. Если уж на что глаз положил или задался целью, то умрет, но своего добьется. И чтобы быть выше окружающих, он добивался власти и признания. По два года сидел в классе, но закончил-таки вечернюю школу. Позже выбрал себе жену.
И хотя она была не красавица, зато работала в комсомоле, занимала пост. Да и родные ее были не из последних. Девушка была с хорошей родословной. Это для него было главным. Не такой он, Фалях, дурак, чтобы из-за любви тащить к себе красавицу-бесприданницу.
Не поступишь в институт, перестань обо мне думать! — сказала девушка. Не будет высшего образования, обо мне забудь! Такие условия перед ним поставила будущая жена. Понял Фалях, чего лишается, и взялся за дело. А если Фалях решил, то это железно. Нет того, чего бы он — Фалях — не исполнил ради высшей цели. Выбрал и поступил он в ветеринарный институт. Учиться всего четыре года. Народ там свой, деревенский, учиться не так сложно. Летом, на каникулах помогал матери выращивать гусей. Зимой же этих гусей резали, коптили, и он, делая подарки преподавателям, сдавал экзамены и зачеты. Гуся у нас умеют ценить, и тогда, и сейчас, особенно копченного или вяленного в тени под железной крышей. Так он и вырвался на трассу большой жизни. Это сейчас корову или машину подавай за оценки, а тогда и гуся хватало... Цель окончить институт, получить диплом о высшем образовании была достигнута. Женитьба состоялась. Дело же не в красоте внешней. Главное, корни, родственники, имеющие хорошее соответствующее положение в обществе. Все остальное ерунда. Придет время и красавицы для души найдутся... Да, нашлись! Он не ошибся в выборе. Родственники жены оказались на уровне. Постоянно помогали.
И сам он был хватким. Работал в комсомоле. Затем в райком КПСС инструктором перевели. Как преданная собака смотрел он в глаза руководителей — хозяев. А кому не понравится парень, выполняющий поручения точь-в-точь и вовремя. А он был исполнительным. Ему доверяли. От него не исходило ни одного лишнего слова. И эти качества оценили, выдвигали, продвигали. Подымали, ставили. Из инструктора он быстро стал замзавом. Прошло немного времени — сделали заведующим отделом. Ах, как приятно парить над другими. Перед тобой все шире горизонт, перспективы, большие возможности.
Став заведующим, он крепко подружился с третьим секретарем. К тому из столицы много гостей приезжали, а Фалях костер зажигает, рыбу чистит. У того друзья-приятели собираются на пикник, Фалях баню топит, встречает, искупает, попарит. И шашлыки у Фаляха всегда удачно получались. Девушек молоденьких очень любил секретарь. Фалях тут как тут — находит красоток, готовит ужин, разжигает огонь в камине. Все шло как по написанному сценарию. У Фаляха все было на мази. Но вот кто-то подсунул записку жене третьего. А там: «Муж твой гуляет. Если не веришь, в такое-то время приезжай туда-то в лес на пасеку, увидишь все своими глазами».
Редкие женщины могут трезво смотреть на такие сообщения, дело не обострять и слух не распускать. Но жены начальствующих мужей они очень, уж оч-ч-чень крутые, понять не желают, подымают скандал и лай на весь район. Думают, чем громче — тем лучше. Себе же во вред, конечно!.. Но об этом они задумаются только спустя время.
И вот жена третьего едет в лес. Видит. Таскает за волосы. Подымает шум. А на следующий день идет к первому и рассказывает, как и где, с кем поймала супруга.
А первому ничего не остается делать, как перевести ее супруга на хозяйственную работу. Женщину иначе нельзя успокоить. А она, дура, думает, что этим самым успокоилась, наказав мужа. И что больше он никогда не будет смотреть на молоденьких красавиц, и что только она одна будет безраздельно им владеть. Ах, как жаль такую недалекую женщину...
Свято место пусто не бывает. Кого же ставят третьим? Коммунисты не любили брать в свою среду кого-то со стороны. Да и сейчас, уже став «демократами», они продолжают в русле старых традиций, в их среду «чужой» не пройдет ни за что. А чего, в самом-то деле, искать на стороне, когда свой доморощенный «зав» есть! Послушный и исполнительный. Не требовательный в отношении привилегий. Всем хорош! Всем подходящ! И так, таким образом Фалях стал в районе третьим лицом.
Сейчас уж он со вторым особо не якшается, а больше вращается около «первого». У второго и так дел невпроворот, ему надо следить за хлебами, сеном, молоком, мясом... Он день и ночь пропадает в колхозах. Начитанный. Много знает. А первому такие знатоки не очень-то по нраву. А у первого пенсия на носу. Он боится, как бы этот начитанный второй не перескочил на его место.
Фалях порядки в райкоме хорошо усвоил. Многого ему не надо. Он честно и преданно служит первому. Поначалу он до совершенства изучает мягкие детали в характере его жены. А она любила любезности со стороны подчиненных мужа. Любила, когда те звонили ей, докладывали, ориентировали в магазинных делах, помогали, дарили... Фалях так и делал. Привезут в магазин дефицитный товар, он первый ей звонит, приглашает. Приезжает театр или концерт какой — он уже рядом.
Хозяин был человеком сильным, волевым, авторитетным. Не только в районе, но и в республике и наверху его хорошо знали. И имя, и внешность были приличными. Он и работать, и разговаривать с людьми умел. И район в те времена был в большом почете.
У каждого человека есть и сильные, и слабые стороны. Слабой стороной «хозяина» было пристрастие к «зеленому змию». Не то чтобы он так часто употреблял гремучую смесь, но уж если примется «уничтожать», то держись, ничем его не остановишь. Этот интеллигентный и добрый человек становился бешеным быком, и только связав его сильно пьяного и положив в больницу, палату закрытого типа, откачивали обычно с неделю.
Но затем месяцами не пил, даже близко не подпускал эту заразу к себе. И тогда он работал. И все вокруг него движется, снует, бегает — работа идет полным ходом.
Ну, а кто пьет, тот пьет. И ничего не поделаешь. Фалях же так особо не прикладывался. В столицу под мухой не ездил. И в любом случае он преданно смотрел на своего поводыря — первого. Готов с полуслова исполнить любое его требование и приказ. И, где бы они ни были, в машине у Фаляха, на всякий случай, всегда были водка, коньяк, сухое вино и даже пиво для хозяина. Там, в багажнике, в картонной коробочке, наполненной свежим сеном, лежат и ждут они удобного случая и своей очереди.
В районе все шло как нельзя хорошо, но кто-то в центр регулярно начал отправлять анонимные письма, дескать, первый беспробудно пьет, неделями, месяцами в запое, и почему не принимаете меры. Поначалу в центре никто особого внимания не обратил на это. Да и никаких проверок не присылали. Письма такие, по-видимому, и из других районов писали, карьеристов ведь на свете предостаточно. Но писака этот не останавливался. Фактов было много и были они точными. Вода говорят, камень точит, так и здесь письмо за письмом.
И шеф, и его досточтимая супруга в происходящем видели козни второго. Потому и невзлюбили его, не доверяли ему и не привечали. А Фалях-то свой! Он делал вид, что ничего не знает, не видит, не замечает. И радовался грызне руководителей и распаду района. При этом методически спаивал первого, нашептывая на ухо о том, что второй просто мечтает занять его место.
В один прекрасный день из центра поступило сообщение: «Приезжает первый секретарь республиканского комитета партии». Сообщение было передано по телефону Фаляху. «Первый» района был болен. Точнее, после очередной пьянки лечился под контролем жены. Водку ему не давали, никого к нему не допускали, никто из дома не выходил, телефон был отключен. А «второй» же, трудяга, в колхозе, днем и ночью за урожай борется.
Фалях решил, будь что будет. Пошел к «первому» домой. Благо двери для него в этом доме были всегда открыты, вход свободный. Посидел-поговорил. Незаметно сунул первому пол-литру, а о высоком госте ни слова. И так, идущий на поправку хозяин, еще с неделю катался в объятиях «зеленого змия».
Встречу с первым секретарем рескома, посещающего районы два-три раза в год, Фалях организовал сам. Сервировал стол, приготовили чак-чак, испекли балэши и прочее, собрал участников художественной самодеятельности. Приехавший в сопровождении семи-восьми автомашин первый на границе района, не увидев своего районного коллеги, сильно удивился. Человека, стоявшего перед ним словно побитый, но преданный пес с виляющим хвостом и бегающими глазками, он не знал и не помнил.
И слушать его не хотел.
— Где первый? — грозно прорычал он. — Где Салих? — Его возмущение было справедливым, где это видано — приехал руководитель республики. Да разве так встречают первого!!! Только смерть может оправдать такой поступок. — Где первый? — еще раз оглядываясь рыкнул гость.
— Он... он, — заикаясь и волнуясь (а Фалях мог исполнить такую роль, делая вид, что испугался первого республики) Фалях привлек к себе внимание гостя. — Как бы сказать, Гумер Исмагилович, он немного прихворнул...
— Пьян?! — возмутился главный хозяин.
— Такие тонкости мне неизвестны, Гумер Исмагилович! — произнес, виновато склонив низко голову, Фалях. Смотри, как преданно охраняет и бережет своего шефа!
— Раз этого даже не знаешь, какого хрена ты здесь торчишь!
Большой шеф прямой, резкий, крутой человек. От «испуга» совсем растерялся Фалях. Виновато заморгал ресницами. Направо отвел взгляд, налево посмотрел. Не слышат ли ненужные люди.
— Знать-то я знаю, Гумер Исмагилович, дорогой, многоуважаемый, но, — облизнул он, словно хитрый кот свои губы, — но «первого» мы обязаны уважать и защищать, оберегать, Гумер Исмагилович! Мы же не только коммунисты, прежде всего еще и люди.
— Понятно, — ответил высокий гость. — А где же второй секретарь, почему его здесь нет?
Фалях то краснел, то бледнел, ох, и чертовски талантливый артист пропадал в нем! — стоял, будто не знает что и ответить.
— Он знал о моем приезде? — спросил высокий гость.
— Да, знал, уважаемый, Гумер Исмагилович. Но почему-то не решился прийти.
Он сделал вид, что всю вину берет на себя.
— А ты кто такой?! — Наконец протянул ему руку первый.
— Я... Я третий секретарь, Гумер Исмагилович, — обрадованно сказал он. — Зовут меня Фалях Экзамыч.
— Значит, Фалях Экзамыч, говоришь. Любопытное у тебя отчество. Деды твои не были муэдзинами?
От страха Фалях побагровел.
— Нет, нет из крестьян мы... из самых бедных крестьян...
Не дай бог, если кто донес о моих предках-муллах. Если так, то проблем не оберешься.
— А мне почему-то показалось…
— Что Вы, нет-нет, Гумер Исмагилович. Все мы из крестьян-бедняков, настоящие батраки мы. И деды, и прадеды...
— Хорошо, — произнес высокий гость. — Я ведь так, к слову только.
Наконец полной грудью вздохнул Фалях. Даже соблазнительно-виновато улыбнуться нашел время.
— Встречу, стол сам организовал?
— Да, сам, — уже спокойно сказал Фалях. — А кто же, кроме меня? Как говорится, Гумер Исмагилович, сказанное здесь, пусть здесь и останется. Все в этом районе на моих плечах...
— И с каких это пор?
— Давно уже вот так работаем, Гумер Исмагилович. Ничего не поделаешь, энергии и желания у меня предостаточно.
И хотя в начале встречи он показался высокому гостю ничем не примечательным, даже серым, в процессе разговора, бесед и того, как третий четко отвечал на все задаваемые вопросы, его деловитость и уверенность, владение обстановкой в районе понравились первому лицу республики. Даже Гумер Исмагилович по-свойски похлопал его по плечу. Поинтересовался делами полеводческими, расспрашивал о делах в животноводстве. Цифры кое-какие записал в блокнот. Все это Фалях заранее запомнил, выучил наизусть. Поэтому на все вопросы он отвечал, как отличник с первого ряда, четко и без запинки.
А его — первого — не обмануть. Память у него отличная. И сам он село знает не понаслышке, и сколько с какого поля выйдет урожай он определял на глаз. И когда выезжал первый по районам в республике, у него были уже неопровержимые данные, где на какой ферме дела обстоят хорошо, а где хуже некуда. Да, первый умел трезво расценить обстановку и положение дел.
День прошел в поездках и посещениях производственных участков. По пути перекусили на полянке у опушки леса и поехали дальше по полям. В одной автомашине с уважаемым гостем ездил Фалях, объяснял и разъяснял, что, где и как. Знакомил с хозяйством района.
Чуть позже, узнав о приезде республиканского первого подоспел и второй районный секретарь, но приблизиться к большому человеку он не осмелился. Да и Фалях сделал вид, что его не замечает, не позвал, и даже не приблизился...
Неделя с небольшим времени прошло, Фаляха вызвали в столичный город. Вслед за этим в район пришла весть, что Фаляха назначили первым секретарем РК КПСС.
Да, многие пали от рук хитроумного Фаляха, вспоминал он, и сердце его радовалось. Даже те, которые не боялись житейских трудностей и ураганов, пали перед ним. А тут какая-то девчонка не подчиняется его воле. Да, только возможность войти в его кабинет для многих счастье! Неделями ему звонят, месяцами не могут поймать, стоят в очереди — не могут встретиться с ним. Ради одной встречи с ним большие деньги отдать готовы. Для многих на секунду привлечь его внимание, поговорить с ним, Фаляхом — честь!
Да разве женщина, которая в своем уме, упустит возможность иметь такого знакомого или любовника, как Фалях?! Так рассуждал Фалях. Таких, как Лейсан, он завоевал не одну. И эта никуда не денется.