Тени в сумерках

Глава 29

Начальника Управления внутренних дел подняли с постели.
— Хозяин города ищет вас, — сказал дежурный по части, майор. Напряженность его голоса мгновенно передалась и к начальнику.
— Что случилось? Соедините, — сказал начальник.
— Он стоит перед Управлением и ждет Вас, — ответил майор. — С нами разговаривать не захотел.
Начальник Управления милиции города жил неподалеку и, кое-как натянув брюки, набросив китель, рванул он за дверь. Ни землетрясение, ни пожар, еще какие, не дай бог, несчастья не смогли бы так оживить человека. Но магическое «глава ждет» могут даже мертвецки больного поднять с постели. Ибо вся жизнь городского служаки или чиновника на сто процентов зависело от его начальства. И потому лучше раньше, чем опоздать. А для полковника милиции и того пуще. Вмиг можно лишиться и погон, и всего, чего добился долгими годами труда, унижений, честной и добросовестной службы начальству. А глава администрации по ночам да по пустякам беспокоить не будет. Наверное ЧП, думал милиционер высокого ранга. И, зная, что одно слово его может сделать полковника генералом и наоборот, даже на улицу может выбросить. Встретились они у парадного подъезда. Не по годам стройный милицийский полковник четко по-молодецки отдал честь высокому чиновнику.
Фалях обеспокоен. Видно, чем-то очень сильно разозлен.
— Ты, оказывается, лгун. Сам наводишь беспорядок. За это ты мне ответишь. Я тебе покажу кузькину мать!
С первых же слов он поразил, ошарашил еще толком не очнувшегося от сна полковника.
— Простите. Простите!.. — сумел он только проговорить. Он не знал, что случилось и в чем его вина. И все же, раз начальство ругает, то, наверное, есть за что...
— Иди на базар со своими извинениями, торгуй ими там, а не здесь передо мной! — орал на милиционера Фалях. Он был уверен, что парня выпустили и он сидит у Лейсан, смеется над ним и попивает чай, а возможно, еще кое-чего. Раз этот тип извиняется.
— Кто выпустил на свободу парня?!
— Кого? Какого парня?! — растерялся полковник. Что случилось, боже, из-за кого это я горю?! «Их ведь до... матери арестованных по приказу хозяина города. Но ни одного без разрешения хозяина никто освободить не может, это исключено. Парень сидит в каталажке. Далеко его засунули. И только после этого лицо полковника стало принимать нормальный цвет.
— Ну, ну говори же… Будешь ты отвечать или нет, — орал Фалях тем временем.
— Никто его отсюда не выпускал. Сидит он, Фалях Экзамыч! А я-то уж испугался, думал что-то, не дай бог, страшное в городе случилось. Кто это Вам сказал?
— Не верю! Покажи! — сказал Фалях. — Сей же час покажи! Пока не увижу собственными глазами, не поверю!
— В кромешную ночь? Темень?! Вы мне не верите, Фалях Экзамыч?! — удивился полковник, видя сомнение начальства. — Кого-кого, а Вас я обмануть никак не могу! Отвечаю честью и погонами офицера!
— На кой мне твои погоны, что я ими подтирать, что ли, буду? Веди! Что как столб торчишь! Веди! Показывай! Где!
Попробуй не подчинись главе администрации города, своего наипервейшего хозяина, с чьих рук кормишься. Вошли в здание.
— Зайдите в кабинет, его сейчас приведут! — сказал полковник.
Искорка надежды вспыхнула в его душе: в кабинете любимый шефом коньячок, французские вина. Возможно, сумасшедшая ночь к утру принесет счастье, найдут общий язык с шефом-хозяином, а там, глядишь, и погоны укрупнятся. Ведь главное понравиться...
— Нет! — оборвал его Фалях. Тем самым обломив грезы полковника. — Поверь вам, вы его черт знает откуда успеете приволочь. Я собственными глазами хочу его увидеть в каменном мешке. Хочу посмотреть на него. Имеется такая возможность, полковник?
— Конечно, по закону это не разрешается, Фалях Экзамыч. Но для Вас... Воля Ваша. Но... я рискую.
— Нет-нет, никаких но! Показывай! — потребовал Фалях, не теряя ни минуты. — Сейчас же!
Поначалу они шли по душному, узкому коридору. Затем спустились в подвал. Дышать было трудно. Они прошли через тройные железные двери. Спереди шел сержант с большой связкой ключей, открывал двери. За ним пыхтел полковник, за полковником еле двигался, ухал и вздыхал наш «влюбленный» герой — глава древнего города... Чем ниже они спускались в подземелье, тем больше страха вселялось в мэра. «А что, если прибьют, а что, если задохнется, а что, если его тоже спрячут в одном из казематов. Или кто-то с боку ударит по голове».
Идущий впереди сержант остановился за поворотом, начал искать в связке нужный ключ.
— Открыть? — обратился к полковнику.
Последний обратил лицо к потному, бледному и даже слегка дрожащему Фаляху.
— Что делать-то будем?
— Нет, не надо открывать! Сначала я на него посмотрю в окошечко. Хочу посмотреть незаметно для него.
На цыпочках он приблизился к двери. Вначале посмотрел направо, затем налево. Черт его знает, что в голове у этого милицейского полковника. Здесь его царство. Стукнут по голове и ищи потом меня — мэра, а эти все могут. Я их отлично знаю. Глазом не моргнут — убьют. Убьют и не разыщут здесь. Здесь они хозяева...
— Вот сюда смотрите, товарищ, — приказал сержант. Сержанту ему что, он еще толком и не проснулся от своего сна, наполовину спит. Да и Фаляха вряд ли когда доводилось видеть, не боится и не знает он его! И знать не хочет.
Фалях осторожно подошел к двери. Уткнулся в глазок, а афедрон же его отодвинулся на весь почти коридор. «Вот это задница! — подумал сержант. — Любой боров позавидует!»
— Ха, усатый парень-то в каменном мешке, оказывается, сидит!
Он узнал его сразу. Подбородком уткнулся в ладони и сидит себе голый. На каменной скамье, или, как их называют, на нарах. Один. Да он и не знает, наверное, за что сюда попал, несчастный. Глаза, брови насуплены, губы потрескались. «Попало ему. Хорошо поддали ему за любовь. Так и надо, еще мало попало, надо бы еще добавить, — подумал Фалях. — Посмотри, какое у него красивое тело, какие мускулы. Конечно, женщинам такие нравятся. И глаза горят огнем. Не похоже, что он сдался или сломался. Этого выпускать на свободу никак нельзя, ни в коем случае».
То ли почувствовал, что за ним следят, встал с места лицом к двери.
— Откройте! Выпустите! Я ни в чем не повинен! Я не виновен! — прокричал он.
Сержант, полковник и глава города — трое мужчин услышали это признание заключенного юноши. Но никто не спешил с ответом. Юноша резко бросился к двери:
— Эй, ты, что тебе от меня нужно?!
Чуть не упал от страха Фалях, отскочил от двери, чуть было не запутался о собственную ногу и часто-часто дыша обратился к полковнику милиции:
— Двери-то хорошо заперты? Не дай бог, выскочит!..
— Сюда только входят, а выход отсюда вперед ногами. В общем, выхода почти нет, — усмехнулся полковник милиции.
Мэр вытянулся. Широко вдохнул тяжелый воздух. Вытащил из кармана платочек, вытер вспотевший лоб.
— Он ведь не сломался, нет, он себя героем чувствует. Полковник, он и не думает одуматься!
— Парни наши работают!
— Недостаточно, значит, работают...
— Он на меня... на меня уставился, как бык и страшно так смотрел... Что на это скажешь, полковник?
— Будет лягаться — ногу, будет бодатся — рога обломаем. Есть у нас такие костоправы.
— Не сомневаюсь, наверное есть, конечно. Однако результатов не видно.
— Здесь он себя Мусой Джалилем начал чувствовать, героем... А может быть, и стихи еще вдобавок напишет.
Неудовольствие хозяина резко ухудшило настроение полковника.
— Сержант! — обратился к сопровождающему. — Нет результатов. Плохо работаете. Этот парень вину свою признал?!
— Нет, — ответил сержант. Видно, что сержант малоразговорчив, мало видит, слышит и только выполняет приказы.
— Дайте ему ручку, бумагу, пусть признает свою вину.
— Не признает. Он не пишет.
— Сделайте так, чтобы признал.
— Мы приложили все усилия, не признал.
— Если даже какого-то сопливого музыканта не можете заставить, тогда что же от вас ожидать, полковник?! — сказал, обиженно поджав губы, Фалях.
— Сержант, — повысил голос, полковник, — завтра же на моем столе признание этого парня…
— Нет-нет, сегодня же. Вот сейчас, — утвердительно сказал глава города.
— Сейчас же пусть он его наставит на путь истинный. А я посмотрю в глазок...
Полковник мотнул головой, и сержант, открыв, вошел в камеру.
Фалях отошел от двери подальше и спрятался за спину милицейского полковника.
— Дверь закрой изнутри. Я буду наблюдать отсюда, — крикнул при этом вслед. И когда тот принялся избивать парня, он уперся в глазок и стал подбадривать сержанта. — Вот так! Вот так надо ему!.. Меж ног! Промеж ног! По яйцам его, по яйцам!..
Сержант все исполнял, как было приказано. Избивал, как только мог. Сшиб с ног и топтал студента. Через пять—десять минут вспотевший и довольный вышел к начальству... Спокойно закрыл дверь на замок. Поправил гимнастерку. Проверил кончики сапог на надежной толстой подошве.
— Слушай, полковник, парень этот твой мне понравился. Почему такой исполнительный служака у тебя по сей день в сержантах ходит?! Надо звездочку ему на погоны нацепить, и поторопись.
— У парня неплохое будущее, — сказал полковник, похлопывая его по спине. — Оказывается, ты молодец, парень. Как я до этого не замечал. Молодец... Завтра утром зайди ко мне, понял.