Тени в сумерках

Глава 36

За день до выборов Алмаз позвонил главе города с просьбой принять его.
— Если все условия, поставленные мной, выполнены, то приму, — довел он до него через помощника.
Это было серьезной новостью. Алмаз все видит, все чувствует: на выборах его хотят прокатить. Фалях сам разыграл его карту, сам и выставляет на посмешище перед всем миром. На участки, где он проходил кандидатом, поступил негласный приказ: «Алмаза Валиева в депутаты не пущать! Под видом бизнесменов мафиозники стремятся к власти!» В двух избирательных округах поменяли председателей, якобы они в дружественном отношении с кандидатом.
И это был не предел в играх Фаляха. В тот же день в его офис пришли из отдела по борьбе с экономическими преступлениями МВД, с проверкой. Все переворошили. Стали копаться в делах каждого магазина, каждого отдела. Никого не пускали и не выпускали... Самое странное, что и денег не брали.
Много вокруг столичного города бывших детских и пионерских лагерей, которые сегодня стали излюбленным местом отдыха и развлечений новых баев. Вот в одно из таких мест Алмаз позвал пятнадцать самых надежных своих парней. Баньку истопили, стол накрыли, бутылки хорошего винга открыли... Цель — серьезный разговор. После первого же тоста Алмаз встал:
— Ребята, у меня появились проблемы. Поэтому разговор с Вами будет исключительно откровенный. Завтра выборы. На избирательные участки пришло тайное распоряжение от самого градоначальника прокатить меня. Это не может не затронуть всех нас. Мое благо — это наше общее благополучие, ребята!..
Пятнадцать крепкосложенных, коротко стриженных круглолицых парней вопросительно переглянулись между собой. Но ни один из них не спешил с вопросом. Это люди дела, а не слова.
— Как поступим, ребята? Что посоветуете делать? Наше экстренное собрание было именно по этому важному для всех нас вопросу. Мы должны прийти к единому мнению и стать единой ударной силой, тогда победа обеспечена! — сказал Алмаз.
Это не базар и не партийное или комсомольское собрание. Здесь языком не трепят зря. Руководит — авторитет. Что он скажет, то и будет сделано.
— Что там у них, погода изменилась? — спросил один из сидящих.
Ребята заулыбались.
— Если только так, то не страшно. Мы готовы.
— Снять кандидатуру поздно. Да от меня этого никто и не требует. Но для моего провала все условия созданы. Нам же сдавать позиции ни в коем случае нельзя. Это поражение может стать в дальнейшем нашей общей катастрофой. Мое предложение: на восьми участках решается наша судьба. Всего восемь участков. За каждый участок от нас отвечают по два человека. Каждая группа вооружается одним «лимоном». Часть для тех, кто на участке. Часть для голосующих. Надо заинтересовать, надо найти слабое место и надо добиться, чтобы взяли нашу сторону. Вторая половина «лимона» бегает по квартирам, встречается с дедулями и бабулями, агитирует наших тетушек и сестер, наших братьев и отцов. Водки и подарков не жалейте. И не забывайте, что гос­аппарат на этот раз работает против нас. А тайное распоряжение доведено до председателей комиссий. Забудьте то, что аппарат пашет против, притворитесь, что ничего не знаете. И бейтесь, бейтесь до победного конца. Вопросы есть?
— Нет!
— Все понятно! — И пятнадцать молодцов сели в пятнадцать таких же, как и сами, блестящих безотказных автомобилей и умчали выполнять приказ своего шефа.
Поздно вечером уже Фалях сам отыскал по телефону Алмаза. Говорил ласково, как будто промеж них не проскочила черная кошка разногласия, не проползла змея недовольства...
— Устал я, друг мой Алмаз. Да и эти выборы — неприятное событие... — «раскрывал душу» он перед Алмазом, беседуя с ним как с лучшим другом. Скажешь, будто между ними нет и не было серьезных вопросов, нет сегодняшнего тайного распоряжения по отношению к кандидатуре Алмаза Валиева.
Он умеет прикидываться простачком и искренним другом. Часами может хвалить тебя, справляться о благополучии твоей семьи, часами говорить о твоих делах, поддерживать, советовать, чтобы потом незаметно, но прямо в сердце вонзить в тебя свое ядовитое жало. А подобными теплыми беседами он снимает с тебя иммунитет самозащиты, усыпляет твою бдительность. А во-вторых, узнает о твоем отношении к нему и об информированности о его тайных подлостях по отношению к тебе.
Критериями оценки обыкновенных людей, общепринятыми мерками подходить к Фаляху нельзя, ошибешься, жест­ко поплатишься. С ним надо держать ухо востро, а нос по ветру. Потеряешь острожность, подпустишь его ближе положенного, так и знай, он посадит тебя на задницу. Эту черту характера Фаляха Алмаз хорошо знал. Он тоже не прост — Алмаз...
— Я конечно, сочувствую Вам, Фалях Экзамович!.. И готов по мере моих сил и возможностей помочь Вам...
— И-и-и, милый, дружище мой, и не говори. Сам знаешь, муравьи не соберут дел, что навалены на мои плечи. Одни ругаются, требуют отремонтировать дом, квартиру, у других лифт не работает, у третьих тепло отключили. Где-то трубы лопнули, а кому-то холодная вода перестала поступать... За все отвечает Фалях! Дорогой мой друг, Алмаз!
Вдобавок «бабай» постоянно держит меня на привязи. Постоянно его звонки... с просьбами сыновей. С ума можно сойти, уж надоели прямо.
— Ну да, дела-то важные, государственные...
— И государственные случаются... Но больше приходится обслуживать безграничный аппетит его сыновей. То это найди им, то другое принеси... Этому не давать, у того отобрать, кого сажать, кого арестовать. Это, дружище Алмаз, сам знаешь, каково мне в этой круговерти...
— Да, да, Фалях Экзамыч, дел у вас невпроворот, куры не склюют... Вот выборы пройдут, от души отдохнете.
— Ох, уж и не знаю, когда и как они пройдут эти выборы... Ты как думаешь, народ отдаст за меня свои голоса? Боюсь, чтобы чего-нибудь не вышло такого... Душа не на месте. Да и Байтимер Тимербаевич в последнее время начал косо посматривать. А его сразу и не поймешь...
— Да с Вашим непререкаемым авторитетом! Народ-то ведь Вас любит, всюду только Ваше имя на устах народа: «Фалях Экзамыч, Фалях Экзамыч!» «Наш Фалях!» И нет в этом городе Вам альтернативы! Так что можете спать спокойно.
— Ты и в самом деле так думаешь, да?..
Чувствовалось, что настроение у него приподнялось. Ох, как он любит, когда его хвалят. Да и сам в долгу не остается. В двурушничестве он непревзойденный талант.
— И ты тоже, дорогой Алмаз, не беспокойся. Ты пройдешь в депутаты, как по маслу. Я сам лично сегодня обзвонил твои участки, попросил председателей комиссий... Не беспокойся!
— Спасибо, Фалях Экзамыч. Я очень верю в Вашу поддержку и вся надежда только на Вас...
— Хорошо, друг мой, хотел успокоить тебя перед предстоящими выборами. Так что оснований особо беспокоиться нет…
На том и расстались… До рассвета мучила его бессонница, думы одна за другой мрачнее тучи посещали его, беспокоили, терзали душу.
А Фалях, после разговора с ним, вновь перезвонил председателю городской избирательной комиссии. Распоряжение главы было достаточно прозрачным: снова и снова внимательнейшим образом просмотреть список избираемых и, несомненно, тех, кто должен «полететь». В черном списке главы «его друг Алмаз» стоял на первом месте. И то, что его ни в коем случае не избирать, было многократно сказано. Все председатели участковых комиссий были предупреждены. Завтра, в день выборов, утром он вновь напомнит им об этом.
И надежда на хороший исход, желаемый результат, были теперь на плечах пятнадцати братков. Всю ночь без сна поработали они. Дошли до каждого избирателя. Кого уговорили, кого приласкали, а кого и припугнули. Но никого не лишили подарков.
Выборы прошли как настоящий праздник.
Фалях целый день руководил из своего кабинета. На каждом участке были у него свои уши — свои люди. Ежечасно они докладывали ему о ходе выборов. Сколько избирателей явилось на участок, о чем говорят, чем и кем недовольны... Победителя не избиратель, а подсчет голосов определяет — «не важно, как избирали, а важно, как подсчитали!» — сказал когда-то «отец народов» Иосиф Сталин. Наконец, настал этот самый решающий момент выборов — подсчет голосов. Фалях — начальник штаба. Теперь через каждые десять, пятнадцать минут доводят до его сведения результаты подсчета голосов. Большинство из них он принимал с удовлетворением, но были и такие, когда большой начальник неприятно морщился и вынужден был делать нарекания и наставления. «Это неверно, вновь более скрупулезно пересчитайте!» На иных даже матом ругался.
Наконец, его стали поздравлять с переизбранием. Тогда рот Фаляха доходил до ушей и он довольный смотрел в зеркало, что висело в передней стене. Парни замечательно работали. Результат — 90 процентов.
— А почему не сто?! — сказал он не то в шутку, не то всерьез. — Кто хозяин в этом городе? Я или же?!. Исправляйте! Пусть будет так, как я сказал! Не делайте из городского совета колхозное собрание, черт побери!..
В нескольких участках не все шло гладко, его настойчивые указания были под срывом. Алмаз на пяти из восьмиучастках прошел на ура! А в трех участках сведения о нем серьезно застряли, не было никаких известий. Подсчетчики прогнали представителей и наблюдателей, а сами заперлись в маленьких комнатушках и проделывали свои черные дела, то есть подсчитывали голоса... Там вот и решается, кто проходит, а кто летит к черту... Правда, в двух из трех есть у Алмаза свои люди, обещавшие не поддаваться, а стоять на справедливом подсчете. А на третий участок надежды никакой. И если даже там буквально все до единого будут против него, то все равно он должен быть в выигрыше. Все же на этот участок решился он съездить сам.
Оказалось, что его представителей там арестовала милиция. Да и самого его не пустили. К несчастью, подоспели и дополнительные силы Фаляха. Они подошли сразу же за Алмазом. Их без всякого впустили в зал. Подсчет длился до шести утра. А из других участков данные поступили уже в 12 ночи. Ночные подсчеты в том самом злополучном участ­ке были весьма результативны — из двух тысяч пятиста голосов 98 процентов были против кандидатуры Алмаза.
И все же он выиграл, добился своего. Рано утром первым поздравлял Алмаза, кто бы вы думали, уважаемый Фалях Экзамыч, конечно!
— Дорогой мой друг, мы с тобой оба победили! Поздравляю тебя с неприкосновенностью, дорогой мой депутат. Молодец! Желаю успехов!
— С Божьей и Вашей помощью! Все заслуги в этом Ваши, если бы не Вы, дорогой Фалях Экзамыч, я даже не знаю… Ваш непререкаемый авторитет... Я безмерно Вам благодарен!

Ну и ну! Умеют же лапшу друг другу вешать нынешние люди! Да времена, да нравы...