Тени в сумерках

Глава 42

На улице, у ворот к своему дворцу, Фаляха встретил старина Исмагиль. Как обычно, немного подвыпивший. Он перекрыл путь Фаляху.
— Стой, братишка Фалях! Куда ты бежишь от простого люда?! Есть и у меня вопросик к тебе.
Фалях остановился.
— Ну, говори, что за вопрос такой?! Видишь же, устал я. Дорога была не из легких... Ну, смелей, Исмагиль абый, говори быстрей, что это у тебя за вопрос насущный?
Хитро улыбнулся старик, почесал за ухом.
— Я ведь только что смотрел тебя по телевизору. Там вопросы задавали и ответы Ваши я слушал...
— Ну, а дальше?! Что дальше, не тяни, Исмагиль абый, говори...
— Один вопрос. Ответь прямо, только не лги!
— Ну задавай скорее, Исмагиль абый!
— Вот слушал я вас, слушал да призадумался. За семь-восемь лет где только ты не побывал, чего только не повидал. Ведь даже толком тебя здесь и не видно было. А ведь все это за счет государства, из народного кармана...
— По делам государственным! — поправил старика Фалях.
— Пусть будет так!..
— А вот от этих ваших поездок какая польза государству была? Скажи мне, мил человек! Вы кричали «конверсия»! В результате такая замечательная промышленность рухнула. В базарные лабазы превратились наши заводы и фабрики... Исчезла техника, остатки же доживают последние дни... Рабочие не могут получить заработанные деньги. Живут в нищете... Все перестроили, разрушили, а ничего нового взамен не придумали. Так как же это? Какая от ваших поездок польза народу-то? Я ведь из этого сделал вывод свой, а!
— Какой вывод?
— Пыль в глаза народу пускаете, браток. Ни один из вас не стремится, чтобы людям, стране было легче и лучше жить.
— Смотри у меня! Сегодня же я прогоню тебя, негодный старик, алкаш несчастный! — И зашаркал в широко раскрытые двери особняка, специально открытые нараспашку в честь приезда хозяина. «Сколько можно потерпеть этого несносного старика?!» — думал Фалях, а вслед услышал:
— В честь твоего приезда пусть принесут мне пол-литра, Фалях, дорогой! Не две бутылки, одной мне достаточно на сегодня!
 Старик ехидно захихикал. Доволен был собой, Исмагиль. Вот как трусливо принял он его критику. Но правде глаза не выколешь. Правда она, матушка, и есть правда!..