Биография Произведения Интервью и статьи Фотографии E-mail
     
 

Тени в сумерках

Глава 5

 Супруга Алмаза имела законченное высшее образование. Но, хотя ей уже тридцать пять лет, она еще ни одного дня не проработала, а так... Детей у них тоже не было, об этом она и не думала. Кому и когда дети приносили счастье, рассуждали они. И, хотя жена на службу не ходила, однако, Алмаз в том был твердо уверен, ее дома нет. Днем она посещает плавательный бассейн, затем, наплававшись, идет на массаж, после следует к косметологам, затем в салон — поправить прическу. Потом, чтобы не отстать от моды, посещает различные бутики. Для этого Алмаз закрепил за супругой машину с шофером, пусть развлекается... Лишь бы ему не мешала.
Так что во второй половине дня Лейсан дома одна, подумал Алмаз. Так оно и было! Лейсан, в красивом, облегающем тело спортивном костюме, прибиралась в квартире; в момент их прихода она поливала цветы. Девушка, конечно, никого не ждала и спокойно мурлыкала себе под нос какую-то популярную эстрадную песенку. Но и на «пришельцев» она не обращала никакого внимания и как бы между прочим поздоровалась, проходя мимо дяди и гостя.
— Лейсан, ты куда? — остановил ее дядя. — Не видишь, у нас дорогой гость! Хотя бы подошла, поздоровалась!
— Я же поприветствовала вас! Салям! Еще раз! — послышался ее певучий голос.
— А почему только «здравствуйте», и почему издалека? Не можешь подойти?!
— Не могу, мне некогда, работы навалом, до прихода тети надо закончить!
Девушка с неохотой вышла к гостям. На ней, как я уже сказал, был облегающий спортивный костюм, и она, как бы стесняясь своей наружности, остановилась в нерешительности.
Возможно и вам приходилось быть свидетелем, когда девушка вдруг неожиданно становится откровением, проявляется ее душевное богатство, исчезает таинственная замкнутость, и в полной мере расскрывается ее женская красота. Но это продолжается одно, очень короткое мгновенье. И тем, кто поймал это состояние женщины, оно никогда не забудется, это мгновенье любви, силы любви, могущества любви. И именно это и есть любовь с первого взгляда. Это вечное и неповторимое чудо женщины завораживает и берет в пленительные объятия мужчину и влечет, манит его в таинственный мир сказок. И он может вечно пребывать в этом завороженном состоянии.
Фалях стал свидетелем и... пленником этого мгновенья. Он заметил во взгляде молодой красавицы зовущую, манящую пучину любви. В этом взгляде были скрыты ураганы. В тот короткий миг, когда девушка немного растерявшись посмотрела на него, лицо ее приятно порозовело и, казалось, превратилось в райский цветок. О, если бы вы видели, как всколыхнулись и водопадом упали с ее плеч черные косы. Какую метель ночей, какие могучие ветры, какие демонические силы увидел в них Фалях. Трудно одним росчерком пера пояснить это. Как она стройна, юна, чиста, свята!
Фалях онемел при виде этой райской гурии. Не смог он и на приветствие красавицы толком ответить. Ноздри его жгло дыханье, будто пламя исходило из глубины души, а глаза окутал колдовской туман. «Моя... она должна быть только моей!.. — клокотало в нем. — Умру, но в ее объятьях!» — стучало в нем набатным колоколом. Однако он нашел в себе силы, чтобы не высказать эти чувства во всеуслышание.
Алмаз пригласил гостя в зал. И под локоток повел туда и племянницу. Ему не понравилось беспечное отношение Лейсан к уважаемому гостю.
— Ты что, дорогая, Фаляха Экзамыча не признала?!
Конечно же девушка сразу же узнала Фаляха — память у нее была, слава богу, не из коротких, но по-женски решила поиграть на его чувствах и притворилась забывчивой:
— Ты же не познакомил нас, абыем. Откуда мне запомнить всех твоих друзей и коллег... У тебя их так много.
Фалях никак не ожидал этого. Чего-чего, а человека, который, раз увидев, мог его позабыть, как ему казалось, просто не было на свете. Он побагровел от ярости. И так обрюзг­лый и некрасивый, он стал еще неприглядней. Увидев его таким, девушка чуть не вскрикнула от испуга, но сдержалась и, взяв себя в руки, продолжала подыгрывать дяде.
Мужчины же далеки от понимания шуток и хитростей женских.
— Ты действительно не помнишь Фаляха Экзамыча? Забыла, с кем праздновала на днях? Вы еще танцевали вместе?
— Да-да, вместе с тобой танцевали!.. — обиженно пробурчал Фалях.
И только тогда сверкнуло солнце улыбки Лейсан.
— Так это вы?! А я и не узнала... Вы же сегодня совсем другой. Вы совсем переменились, помолодели, что ли. Так здравствуйте, Фалях Экзаменович! — радостно приветствовала она дорогого гостя.
— Не Экзаменович, заинька моя, а Экзамович или Экзамыч, как меня многие называют.
— Ой, извините, у меня в голове только и экзамены…
Лисичка, она шутила, издевалась над ним. А до Фаляха это не доходило. И лицо его, до сих пор угрюмое, вдруг просветлело, налилось соком жизни. И он поспешно зашептал:
— К тебе… увидеть тебя… хоть миг побыть с тобой… приехал я, Лейсан джаным, заинька моя. Бросил все государственные дела...
Алмаз же нарочно оставил их вдвоем, а сам тихонько вышел на кухню.
— ...Боже, что-то непонятное творится со мной после того вечера. Ты и только ты в моих мыслях, джаным! Те минуты, когда мы сидели рядом, танцевали, Лейсан, дорогая моя, переменили меня. И мысли мои только о тебе.
Фалях торопился, путаясь и сбиваясь, пытался объяснить свои чувства к Лейсан. Он не знал, чтобы когда-либо кто-нибудь отказал ему в чем-то. Но, видя, как он ластится к ней, Лейсан его остановила.
— Что с Вами, уважаемый Фалях Экзамыч, что случилось? Я-то ведь каких-либо чувств горячих к Вам не питаю, кроме как к близкому другу моего дяди.
Фалях прислушался. Со стороны кухни шел спокойный звон ложек, тарелок, и никто пока не пытался идти обратно в зал. Алмаз дал ему свободу действий. Хитрая кошечка Лейсан была не такой уж глупенькой, как думал о ней Фалях.
— Лейсан, заинька моя, — глубоко вздохнул глава города. Конечно же он это сделал для того, чтобы убедить молодую красавицу. Недаром глава в юности мечтал стать артистом и даже активно участвовал в художественной самодеятельности. — Не знаю, джаным, как к тебе и обратиться. Может, называть тебя сестричкой? Но я, однако, не хочу к тебе так обращаться. Сухо как-то выходит. Не будешь ли ты на меня сердиться, если я буду называть тебя Лейсан-джаным или Лейсан-сылу? — продолжал он свой льстивый монолог. Та улыбка, та мгновенная растерянность, ужим плеча как бы давали ему возможность на некоторую вольность, а может быть, даже силу, уверенность в разговоре с ней. Как он думал и понимал, это была его первая победа над ней, хотя и маленькая.
— Ты и вправду очень-очень красива, джаным! При первой встрече от волнения у меня в глазах потемнело. Боже, подумал я, неужто на земле может быть такая красота?! И почему же ты, господи, раньше об этом не дал мне знать — рабу твоему?! Как же ты позволил мне до этого часа жить без солнца и луны в едином образе?! Так я думаю, Лейсан-сылу!
— Вот уж, пожалуйста, не вините господа в том, что, как говорите, жили без солнца и луны в едином образе, ведь когда вы были молоды, меня на этом свете и не было совсем...
 Она легко и непринужденно отбросила тугие черные косы за плечи. И весело рассмеялась. Конечно, для посторонних ничего в этом смехе, может быть, примечательного и не было, но Фаляху показалось, что вокруг зазвенели трели высоко парящего в небе жаворонка. «Не вините бога, ведь я не была еще на этом свете!» — звучало в ушах престарелого влюбленного.
— Нет, нет, ты не совсем поняла меня, я за тебя только благодарю бога, за прекрасное создание, которое он явил в мир ради меня!
— Ради Вас?!
— Да, именно ради меня, Лейсан, заинька моя.
— Извините, а сколько Вам сейчас лет? — спросила неожиданно Лейсан.
Чего-чего, но такого вопроса Фалях не ожидал. От неожиданности его даже передернуло, но он постарался сохранить спокойствие. И как можно ласковей ответил:
— Разве у влюбленных о годах спрашивают, моя милая Лейсан? Разве любовь не покорна всем возрастам? Любовь она такая штука, джаным, старого делает юным, юного — старше и мудрее.
— Возможно, — сказала девушка. Ей сейчас никак не хотелось вступать в спор и продолжать беседу. Но она хотела услышать ответ на свой вопрос.
— Прожитые годы и пережитое только красят мужчин, джаным Лейсан!
— Я тоже так думаю. И то, что я хочу узнать сколько вам лет, по-моему, естественно. А вы пытаетесь скрыть.
Фалях понял, что этим он обижает и отдаляет от себя красавицу. Он поспешил ответить.
— Мне пятьдесят восьмой год, Лейсан-сылу, прожил я немало лет... но это совсем не много для настоящего мужчины. Это годы царей и президентов.
— Как интересно! — подпрыгнула на месте девушка. — Я никогда не видела ни царей, ни президентов! Вы который из них?!
Фалях это воспринял как шутку. И с улыбкой ответил:
— Царей у нас нет, ты знаешь, моя прелесть. — Президент, слава богу, есть — и он для меня свой человек.
— Вот оно что! Интересно. Вы с президентом близкие знакомые, значит, «свои люди»... «свой человек»... А что это означает? Я тоже хочу знать!
Фалях был безмерно рад такой непринужденности. Он встал ближе к девушке и, как бы по-дружески положив руки на ее плечи, притянул к себе.
— «Свой человек» — это очень близкий к тебе человек — друг, даже больше...
— Что-что? — улыбаясь, подзадоривала она его.
— Если хочешь знать, он не ослушается меня. Примет решения по моему желанию, моему совету. Может прогнать с работы того, кого я видеть рядом не хочу. А друзей моих примечает, дает им возможность расти по службе. Моим друзьям создает все условия для процветания их дел и бизнеса.
— И это наш президент?! — удивленно спросила девушка, не веря собственным ушам. — А что, у него своей головы нет?
— Как нет? Есть, конечно, но все же мои советы он выполняет беспрекословно. Следовательно, мы тоже имеем голову на плечах. И слава богу, что мы не из тех, кто плетется позади жизни... Ну, а что до возраста, с возрастом приходит опыт, а с опытом, если его умело использовать, приходит положение в обществе и богатство.
— Возможно! — повторилась девушка.
— Не «возможно», а точно. «Мои года — мое богатство», так поет один известный певец. Так что же мы до сих пор на ногах беседуем?! — Фалях тут же предложил: — Ты же, Лейсан, заинька моя, на фортепиано замечательно играешь. Так что я заказываю! Ведь для этого приехал, послушать тебя, насладиться твоим чудным голосом.
Он взял девушку под локоток и повел в комнату, где стояло фортепиано. Вначале он ее придерживал не очень смело, но поняв, что она не противится, взял ее под руку, как настоящий кавалер. А ей было приятно, как этот степенный пожилой человек, большой начальник по-юношески обходится с ней.
— Ты, Лейсан-сылу, настоящий мастер! Ты прекрасно владеешь инструментом! Я очарован тобой и твоей игрой. Специально приехал тебя послушать.
Не только юная, начинающая пианистка, но видавший виды метр мог возгордиться такой похвалой. Сам мэр города приехал послушать ее игру. Это ее так хвалят, восторгаются ее мелодиями, извлеченными пальчиками из клавишей чудесного инструмента — пианино. Не только большинство начинающих, но и многие известные пианисты не удостаивались столь большого внимания. Ей даже неудобно от этого стало. Стеснительно посмотрела на Фаляха:
— Может, мне переодеться в платье?! В таком виде садиться за инструмент...
— Нет, нет! — остановил ее Фалях. — Сейчас, сию же минуту я хочу слушать, восторгаться, пожалуйста, не смущайся, Лейсан-сылу, играй, джаным! В спортивной одежде ты напоминаешь таинственную лесную фею.
Лейсан, поправив стульчик, села за инструмент, кокетливо поправила волосы. И будто не замечая жадного взгляда своего «пажа», бросила на него скромный таинственно-неж­ный взгляд.
— Что Вам сыграть?!
— Играй то, что тебе нравится, душа моя!
— Что нравится мне?! — На мгновенье она застыла. Затем поправила подушку на стуле под собой, казалось, она заметила пристальный взгляд Фаляха в спину, нет она чувст­вовала тот жадный животный взгляд. — Да!.. То, что мне нравится!
И взлетела вверх тоска белых и черных клавиш, а за ней встрепенулась их радость — полилась музыка. Мир заполнился чудесной и чарующей музыкой, она пополнила и Фаляха Экзамыча.
Зачарованно слушал Фалях музыку. И не помнит, сколько времени он стоял рядом с очаровательной исполнительницей. Очнулся, когда почувствовал боль в мышцах ног. «Наверное, вечность пролетела», — подумал он. Отошел чуть в сторону, воспользовавшись моментом, сделал «реверанс» и присел. Как было хорошо в мягком и удобном кресле. Чувство легкости и воздушности в теле объяло Фаляха, и он сладост­но откинулся назад.
Лейсан вся во власти музыки... На цыпочках в зал заглянул Алмаз. На журнальный столик перед почитаемым гостем поставил два бокала и легкое французское вино — «Бургон». Фалях, поднеся палец к губам, прошептал: «Тсс! Иди, иди на кухню, не мешай нам!» — означал этот знак.
Лейсан, душа ее царит где-то в вышине на крыльях муз, она купается в океане музыки. Даже незаметно ее дыханье. И только красивые голуби ее чудесных грудей вспархивают от великой радости общения с божественным. Ее большие синие, как озера в степи, глаза чуть прикрыты. О, нет, это не очи красавицы замкнули веки, а ряды влюбленных то приближаются друг к другу, то отдаляются. Полноводная река ее длинных черных волос ниспадает на руки, плечи... А длинные чудесные пальчики белых рук не играют, а танцуют на клавишах, словно нежные балерины. О боже! Кажется, от ее кос падают алмазные капли. Падая на клавиши, словно издают чудесный звон, создавая тем самым вместе с пальцами симфонию любви, симфонию юности, симфонию вечной жизни. Не простая ли это мелодия превратилась в симфонию по воле обладательницы летающих изящных рук?! Что, по сравнению с этой музыкой, «Лунная соната»!.. О мгновение, не спеши! Ты принесло мне самую высокую вершину моей жизни! Ты вознесло меня! О судьба, зачем, почему ты не предупредила меня об этом?! Я думал, что ты преподнесла мне дочь земли, а ты, оказывается, познакомила меня с богиней!..
А музыка плывет — парит, наполняет все его существо, обнимает и, вознеся на легких и нежных крыльях своих над миром, ласкает в облаках, омолаживает.
Лейсан вся была во власти музыки. И не только, вскоре она непринужденно и легко запела:

Я искала, любимый, тебя,
Годы истратила на поиски.
Не устанут очи мои, нет, не устанут
Любоваться тобой.

Фалях все слова песни воспринял как предназначенные себе. А девушка все пела и пела. Пела она вполголоса и все, что доходило до слуха Фаляха, казалось, предназначено ему. А голос девушки был действительно чарующим, идущим из глубины души, манящим и обещающим. Может быть, так ему хотелось. Но Фалях слышал, нет, видел, как в лунную ночь на склоне горы выбегает ручей и со звонкой песней бежит навстречу травам, цветам, ласкает слух, радует душу.
«Искал тебя, мой милый...» Какая чарующая мелодия, какие слова! Что человек, услышав эту мелодию, даже камни бы запели на татарском. Очерствевшая на чиновничей стезе душа Фаляха обмякла, запела вслед девушке:

Кукушка кукует изредка,
Рассказывая о своей тоске.
Подошла бы, любимая, ко мне
С ласковой улыбкой...
Искал, любимая, я тебя...

Когда стихли последние аккорды, в комнате установилась тишина. Фалях от бури чувств восторженно вскочил с кресла. Белым чистым платком утирая глаза, расстроганно сопел, вздыхал. И только после «Бис!.. Бис, сестренка Лейсан-сылу!» начал неистово аплодировать девушке.
— Эту песню композитора Рустема Яхина я и так обожал. А в твоем исполнении, Лейсан заинька моя, обычная песня превратилась в романс, в поэму, обожествляющую земную любовь…
— Понравилось Вам, да? — спросила Лейсан. Ей было неловко перед восторженным, как мальчик, взрослым человеком. Кажется, и она была взволнована, голос ее дрожал от возбуждения.
— Вы талант! Вы будущее татарского искусства! — Гость не жалел хвалебных слов. И, подойдя к ней, ласково взял руку девушки и поцеловал нежно, поглаживая каждый пальчик в отдельности.
От неожиданности Лейсан стояла как загипнотизированная, не смея шевельнуться, отойти. Для нее это было непривычно и ново. Ей стало от этого несколько неуютно, затем страшно нехорошо, до тошноты неприятно. Все же она была традиционно воспитанной девушкой. И чужой мужчина не имел права целовать ее руку, это она видела только в кино. Но почему-то сочла, что так нужно. А то бы давно вырвала руку и убежала.
— Спасибо, Фалях Экзамыч! — сказала она и тут же отступила в сторону.
Конечно, услышать лестные слова, похвалу в свой адрес приятно. По-видимому, не одна она поддается хвалебным возгласам поклонников. Вместе с радостью появляется сила, уверенность в себе и вера в свой талант, свои возможности. Лейсан же почувствовала в себе прилив сил, энергии.
Старый лис же нутром почувствовал это состояние девушки, пытаясь обернуть все в свою пользу. Он пытался обнять ее, нашептывая при этом нежные слова:
— Не уходи, не убегай Лейсан-сылу. Ну подожди, иди ко мне поближе... Дай мне, солнце мое, поглядеть на тебя, дай мне приласкать тебя.
Но девушка резво выскользнула из его объятий, так что он не успел опомниться, удержать ее. И тут же, нагруженный различной снедью, с подносом в руках вошел Алмаз. На двух больших тарелках была разложена аппетитная закуска. Такую умеет готовить только он, Алмаз. Настроение у него было приподнятое. С его появлением зал засверкал новым светом.
— Ну, как вы прекрасно спели дуэтом! — Улыбка не сходила с его лица. — Век не был на концерте. И тут!.. По-моему не только Лейсан, но и Вы решили поступать в консерваторию, Фалях Экзамыч!..
Фалях не был готов к шуткам и веселью. Но при этом безудержно хвалил талант Лейсан. Восхищался ею. Он хорошо усвоил, что в ворота сердца, тесные двери души можно пройти только таким способом.
— Я понял — Лейсан обязательно должна поступить в консерваторию. Она исключительный талант, ей непременно нужно стать профессиональным певцом! Веришь ли, мой друг Алмаз? Это именно так. Она та-ла-нт! Рано или поздно нас с тобой позабудут в этом мире, но Лейсан... Лейсан-сылу будет сверкать в зените нашего национального искусства. Люди будут восторгаться ею. Она займет достойное место в нашей культуре. Запомни, придет день, когда не по тебе будут знать Лейсан, а тебя будут знать, как дядю знаменитой Лейсан!..
Алмаз радостно хихикнул. Когда еще увидишь такого восторженного, доброго и помолодевшего хозяина города.
— Давайте поднимем бокалы за успех моей племянницы! — Он подошел к журнальному столику, налил два фужера красно-рубинового вина.
Фалях высказал недовольство:
 — Постой, друг мой Алмаз. Вы сейчас с Лейсан-сылу поднимете бокалы, а мне что прикажете, из бутылки хлестать?!
Алмаз не хуже гостя понимал, что делает. Ему не хотелось приобщать юную Лейсан к спиртному. Гость же настаивал.
— Я хочу выпить за юный цветок — Лейсан. За ее талант, успехи и прекрасное будущее. — С этими словами подал Лейсану фужер, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Между тем подоспел и третий бокал.
— За талант... Несравненную красоту. И... — как бы задумавшись, сделал паузу Фалях, придавая значимость своим словам. — За единство наших душ, наших дум и наших взглядов, а так же... за более тесные отношения!
Он чокнулся с Алмазом, а затем сделал шаг к девушке.
— За счастье, — закончил тост мэр. И до последней капли осушил бокал с французским вином.

 

 
 

Оглавление

 

К списку произведений

 

Глава 6 >>