Тени в сумерках

Глава 50

Только со стороны, только несведующему кажется он приветливым и лучезарным, а в жизни же Байтимер Тимербаевич человек жесткий и жестокий, да при том очень мстительный, таких еще поискать надо! Все руководители, которые были на кассете и крутились вокруг Фаляха, в течение недели оставили свои посты. С корнем он их вырвал, стер и развеял по свету. Кто куда, бегом, пока не поздно, разбежались они. Шутить с «бабаем» нельзя!
А Фалях целый месяц околачивался у дверей его кабинета. С трудом, но все же добился, шеф принял его. Протянутую руку не пожал, на приветствие не ответил. Сесть не предложил, но выслушал.
— Говори, что хочешь сказать. Что тебе еще надобно. Почему денно-нощно ползаешь вокруг моего кабинета? — сказал он, глядя не на него, а совсем на противоположный угол своего кабинета.
— Байтимер Тимербаевич, — жалко уставился он в глаза хозяина и посреди кабинета бросился на колени: — простите, пожалуйста. Ошибся. Клянусь, без злого умысла, ей-богу! Ошибка это, даже конь о четырех ногах спотыкается... Очень... очень... Ради бога, простите! Вся жизнь ведь прошла вместе с Вами, верен был Вам. И впредь буду Вам верен до последнего дыхания, без Вас ни шагу... Только Ваше слово будет для меня законом жизни... Простите... извините...
— Встань Фалях, не унижайся, не к лицу это, — сказал хозяин с чувством отвращения в голосе. — Человек, мечтающий стать главой республики, не имеет права ползать и пресмыкаться.
— Перед Вашим величием я готов и ползать, и стоять на коленях... Разрешите, я готов целовать Ваши ноги, Байтимер Тимербаевич. Только простите! Простите меня, пожалуйста!
— Встань, Фалях! Ломоть хлеба уже отрезан. Измена — не прощается, знай и помни это!
Фалях встал на ноги и замурлыкал:
— Сколько времени мы работали плечом к плечу, Байтимер Тимербаевич! В каких только странах не довелось нам быть. Все, что даровал бог, было общим для обоих. Вместе и отдыхали, и девочек любили, — говорил он улыбаясь и при этом медленно приближался к шефу.
— Все, Фалях. Слушали, слышали. И это не ново. О чем еще хочешь просить? — сказал шеф.
Вздрогнул от неожиданности Фалях. Замер. Однако ненадолго.
— Байтимер Тимербаевич, послушайте и постарайтесь понять меня. В мире этом ведь мы не одни. Есть же и народ. Мы работали с народом и для народа. Народ верил нам, во всем шел за нами. И о народе надо думать. Не надо доводить до предела. Народ гудит, слухи всякие ходят в народе...
— Стой! Подожди! — вскочил с места чиновник. — Что ты все народ да народ. При чем здесь народ?! Народ, если хочешь знать, это стадо овец! Что я захочу, то и будет делать мой народ, о том и рассказывать и говорить... Хочу, назову их суверенными и независимыми. Хочу, отменю это все. А куда он денется, этот твой народ. У народа нет собственной мысли и своего слова, он должен пахать, работать! Хватит меня народом пугать. Все, закончил?!
— Нет, нет, Байтимер Тимербаевич — еще не все. Я должен высказаться, а сказать мне Вам есть что.
— Все! Замолчи! — прервал шеф.
И позвал телохранителей.
— Не все, еще не все, Байтимер Тимербаевич! — умоляюще выкрикивал Фалях. И долго был слышен его голос из коридора.
К власти не легко прийти, но уход еще тяжелее, еще страшнее, еще невыносимей...