Взлететь бы мне птицей...

Глава 17

Девятнадцатое июня. Стрелки часов приближаются к двум. Жара несусветная. На улицах трудно дышать. Дома накалены, как камни в бане. Ожидая Рафаэля, она вышла с чемоданом на улицу, но вынуждена была вернуться в холл. Встав у окна, следила за улицей. Когда жара распаляется, улицы пустеют. И прохожие редки, и машины.
Наконец у гостиницы остановилось такси. Держа в руках форменную фуражку, выскочил Рафаэль. Застегнув верхние пуговицы, оглянулся по сторонам и быстрыми шагами приблизился к входу.
— Ну и заждалась, наверно, ты меня, Лена, — сказал он, беря из ее рук чемодан, когда она пошла ему навстречу.
— Ты на службе. А я в отпуске, какие ожидания. На улице жарко, я и стояла в холле.
— Правильно сделала.
Они сели в машину и уехали.
Лена всю дорогу смотрела в окно. Здесь все по-другому. Нет ни леса, ни деревьев — кругом степь. Сейчас только половина июня, а травы и посевы потеряли свой зеленый цвет, выгорели до желтизны. Только перед въездом в какую-то деревню появился смешанный лес. Это оказалась Разбойщина. Воинская часть за деревней. Они остановились у какого-то дома. У ворот их встретили близкий друг Рафаэля — Володя Балченков и старик со старухой — хозяева. Им лет по шестьдесят-шестьдесят пять.
— Знакомьтесь, моя законная жена — Лена, — представил ее Рафаэль.
Она, смущенно улыбаясь, поздоровалась. Ее тепло приветствовали.
— А… Елена. Русское имя, — заметила хозяйка.
— Не Елена, а Лена, — поправил Рафаэль.
— Какая разница, одно и то же…
Так она все равно для них была Елена. С шутками и прибаутками вошли в дом, прошли в небольшую комнату. Посредине большой стол, в углу — койка, на стене прибиты гвозди — вешать одежду. Вокруг стола несколько стульев, а в банке большой букет. Цветы полевые…
— Какие красивые цветы, — восхитилась Лена.
— Я их утром нарвал на краю леса, — сказал Рафаэль, довольный тем, что они понравились Лене.
— Устраивайтесь, не смущайтесь, будьте как дома, — приветливо проговорила хозяйка.
— Какое смущение?! Сегодня, прямо сейчас начнется свадьба, — громко произнес Володя Балченков. И, не оставляя места возражениям, выставил на стол бутылку шампанского.
Убирая Ленин чемодан под кровать, Рафаэль вытащил две банки тушенки и банку шпрот. Коробка шоколадных конфет из сумки Лены тоже перекочевала на стол. Хозяйка достала из подпола малосольные огурцы и кувшин козьего молока. Наконец, хозяин, безучастно наблюдавший за всем, — дед Иван — сказал свое слово. Он принес бутылку самогона.
— Это от меня, — хитро кашлянул он.— Какая свадьба без самогона, гулять то гулять…
— Ты, Иван, не очень старайся. Не забывай: тебе в ночь на работу, — напомнила ему жена.
— Странная ты, Марфа. Еще бутылку не открыли, а ты уже ворчишь, — улыбнулся старик. — Рафаэль — фронтовик. Я — фронтовик. И как это я должен смирно сидеть в углу? Что я — дезертир, что ли…
— Говорю, чтобы не очень увлекался. Смотри, не больше стакана…
— Трем солдатам да не выпить бутыль — что это за свадьба, — пошутил фронтовик.
— А нас куда денешь? Смотри-ка.… Ах ты, старый пистон, ты нас с Еленой и за людей не считаешь… — весело проговорила бабка Марфа.
— «Старый пистон», говоришь, значит. Ну и что, если старый. Но при этом не забывай, женушка, старый конь, говорят, борозды не портит. Аль забыла про это?..
Веселыми людьми оказались их хозяева. И у молодых прошла скованность.
Сели за стол. Старик, старуха и Володя пили самогон. А Лена с Рафаэлем пригубливали шампанское. Никто не настаивал, не заставлял их пить, все относились с пониманием.
— Раз свадьба — должны быть и песни, — прилично подвыпив, громко заявила бабка Марфа и запела: «Во поле березонька стояла…»
Рафаэль достал мандолину из-под кровати, быстренько подладился под пение. У старушки оказался сильный голос, слушали ее, не переводя дыхания. Слов нет — хорошо пела. Под звуки мандолины песня хорошо звучала. Кто-то подпевал ей, кто-то просто слушал.
— Моя старуха — первая певунья на деревне. Только вот зря пропала, выйдя за меня. А то ее давно бы забрали в филармонию, не то что в Саратов, а в саму Москву, — проговорил он, когда песня кончилась. То ли с гордостью говорил, то ли шутил — не поймешь.
— До чего же хорошо вы пели, тетушка Марфа, — проговорила растроганная Лена. Она очень любила эту песню.
Володя тоже похвалил певунью.
— Моя мама, покойница, любила эту песню. Спасибо вам, что напомнили о ней, — и, вынув из кармана носовой платок, вытер повлажневшие глаза и нос.
Рафаэль обнял своего расчувствовавшегося друга.
— А знаете, кто написал эту песню?
Все переглянулись, мол, не знаем.
— Да это русская народная песня, — решительно заявила певица. — И моя матушка ее пела.
— Да, песня стала народной. Русской народной песней. А ее автор давно известен среди специалистов. Ее написал профессор Казанского университета — Нигмат Ибрагимов. Татарин… — заявил Рафаэль.
— Ты что брешешь? — обиделся дед Иван. — Как это старинную и любимую русскую народную песню «Березоньку» мог написать татарин?
И остальные не поверили. Даже Лена, оказывается, не знала об этом.
— Хоть не верите, а придется. Это правда. В книге написано, — Рафаэлю не хотелось спора. — Я сам собственными глазами читал. Вот так!
Это были времена, когда написанное в книге не подвергалось сомнению. Рас сам читал, никуда не денешься, все вынуждены были согласиться.
С детской непосредственностью тетка Марфа призналась:
— Скажу вам честно, вот Иван сидит — не даст соврать. Когда мне сказали, что татарин хочет встать на квартиру, я была решительно против. Приходилось слышать много всякого, первый татарин, которого я увидела — Рафаэль. Да вот еще и Лена. Совсем не знаю, а вы, оказывается, такие же люди, как и мы.
— Ты, Марфа, всю жизнь живешь в Разбойщине. А я вот на войне с татарами хлеб делил, вместе ходили в атаку — хорошие были ребята… Самые надежные!
Сидели хорошо. Первым покинул застолье дед Иван. Он ночью сторожил хлебный амбар местного колхоза. Он сдержал слово — выпил только один стакан самогона.
Когда муж ушел, не задержалась и хозяйка.
— Вы, ребята, гуляйте. Рядом тут живет моя подруга Мария. Ее муж не вернулся с войны. Ей одинокой несладко, — и, пожелав счастья, ушла.
Вскоре начал собираться и Володя, мол, скоро стемнеет. Надо до части добраться.
— Интересно у нас получается, как в сказке про Козу и Волка, разбегаются друг за другом, — пошутил Рафаэль. Хотя был рад, что гости не задерживаются.
— Так положено, друг мой, — многозначительно произнес Володя и, выпив на посошок, направился к двери. — Если на моей свадьбе засидишься, то я тебя выгоню. Договорились?
— Договорились, — рассмеялся Рафаэль. — Только не тяни с женитьбой.
Они простились. Выходя из дверей, Володя успел подмигнуть другу.
— Смотри, не проспи. Завтра у тебя полет.
В комнате наступила тишина. Они остались вдвоем. Рафаэль впервые обнял Лену. Она не сопротивлялась, наоборот, хоть и робко, прильнула к нему. Их горячие губы потянулись друг к другу. Жаром губ обдало их дыхание.