Взлететь бы мне птицей...

Глава 25

Наступил март 1955 года. С каждым днем сильнее чувствовалось дыхание весны. В тот день Рафаэль был во второй смене. Поэтому он лег поздно. Их разбудил какой-то хлопок, неясный звук. Он вздрогнул. Жена услышала тоже и вопросительно глянула на мужа. Что бы это могло быть?..
— Ты слышал?
— Да, был какой то хлопок…
— Что это?
— Не знаю. Может быть, это строители, они что-то выгружают.
— Почему ты так встревожился?
— Нет причин для тревоги, красавица моя, — успокоил он жену. А самому стало не по себе. Какие-то мысли полезли в голову. Не знал, куда деть себя. Перекусив кое-как, найдя повод, ушел скорее на аэродром.
Тревога оказалась не напрасной. Приближаясь к аэродрому, он сразу понял: произошло что-то необычное. Все бегали взад-вперед. Кого-то ищут, кому-то кричат. А кого-то нет на месте. Пожарные машины никак не могут съехать с взлетной полосы, застряли в сугробе. Настоящая суматоха, одним словом, сам черт не разберет.
Рафаэль спросил первого встречного:
— Кто?
— Володя Балченков.
— Не может быть!
— Ничего не поделаешь, так и есть.
— Ой, Во-оло-дя, — застонал он и обессилив сел в сугроб. Чувствовал он. Сразу же, как услышал этот взрыв, екнуло его сердце, он почувствовал. Не к добру это, уж не Володя ли — закралось в душу. Поэтому и кусок не лез в горло и одевался точно во сне. Душа ведь чует! Не зная, что делать, стукнул кулаком по грязному насту. И побежал. А вдруг еще спасти его можно, а вдруг ему требуется его помощь. Кто же, как не Рафаэль должен первым протянуть руку помощи своему лучшему другу. И Володя бы точно также поступал…
Он бежит, а перед глазами стоит живой и жизнерадостный Володя. Быстро, словно кинокадры, проносилось перед ним: Они вместе с Володей приехали на службу в Бобровку. Жили в одной комнате. Дороги, по которым вместе ходили. Бессонные ночи, когда мечтали о будущем, по секрету только рассказывали друг другу о своих самых сокровенных чувствах. Дни, когда ждали письма от любимых.
Говорят, смерть безжалостна. А смерть Володи в два, в три раза оказалась безжалостней. Она унесла его в самые счастливые дни. Неделю тому назад Валентина родила ему сына. Он с нетерпением ждал отпуска, чтобы поехать за ними в родную деревню. Получив телеграмму, он первым делом прибежал к Рафаэлю — разделить с ним свою радость. Еще в дверях он, счастливый, закричал:
— Сын у меня родился! Рафаэль, понимаешь, сын! Можешь поздравить меня. Я тоже стал отцом!
Рафаэль от чистого сердца порадовался за друга. На днях собирался в отпуск, чтобы привезти Валентину с Валериком.
Через два дня на пустынном пригорке посреди широкой степи на кладбище появился еще один серый холмик. На нем водрузили дубовый столбик с жестяной звездой и железной дощечкой, на которой было выведено — «Летчик лейтенант Владимир Балченков (1931—1955)». Вот и все, что осталось от его самого близкого друга…
Не стали ждать даже приезда родных, жены. Тут не было принято кого-то извещать или показывать покойников родным. Домой посылали официальный документ: «Геройски погиб при выполнении военного задания». И все. А тем временем, оставшиеся в живых летчики, как и прежде, в любое время суток торопились на работу, продолжали свои полеты. Как будто ничего не ординарного и не случилось.
После похорон Владимира Балченкова, когда все разошлись, у могилы задержались трое самых близких его друзей: командир эскадрильи Владимир Абрамович Биязович, капитан Василий Иванович Клименко и старший лейтенант Рафаэль Смаков.
Капитан Клименко вынул из кармана маленькую плоскую фляжку. Чуть выдержав паузу, открыл ее…
— Помянем Володю, — глухо произнес он. Поднес флягу к губам, глотнул раз и протянул Биязовичу. Тот в свою очередь,сделав небольшой глоток, передал Рафаэлю.
— Хороший был парень, — сказал Рафаэль. — Такого настоящего и честного друга у меня больше не будет.… Эх, Володя, Володя… Вот и ты покинул нас…
— Пять лет тому назад здесь было ровное поле. А теперь кладбище превращается в целый городок, — вздохнул Клименко.
— За этот год уже шестая могила, — горько констатировал Биязович.
— А кто будет седьмым? — спросил Рафаэль.
— Давай об этом не будем. Один бог знает…
Фляжка еще раз пошла по кругу. Затем с опущенной головой они молча покинули кладбище. И вдруг Рафаэль вспомнил где-то слышаные поэтические строки:

                   Белые розы гнутся под ветром,
Ищут поддержки они у земли.
Образовалась свежая рана.
Где эти белые розы росли.

Гибель близкого друга оказала на Рафаэля угнетающее действие. От жены он старался скрывать свою боль. На работу он уже не спешит, как прежде, домой возвращается бескрылый какой-то, с опущенной головой. Не шутит, не смеется, как бывало. Лену мучило его состояние. Она каждый раз пыталась отвлечь его от этих тяжелых раздумий, пыталась поговорить с ним серьезно и по душам. Но Рафаэль замкнулся в себе…
— Рафаэль, тебе нужно поступить в Академию в этом году.
— Не торопи, Лена.
— Брось все и поступай учиться. Хоть ненадолго, но отойдешь от полетов.
— О чем ты, красавица моя? Я ведь тебе тысячу раз говорил: я рожден летать. Я не собираюсь бросать авиацию.
— Если не хочешь думать о себе, подумай о нас. Видишь ведь — катастрофа тянется за катастрофой.
— Когда идет обновление всей военной авиации страны, когда вот-вот поступят очередные партии совершенно новых и более совершенных самолетов, я не могу спрятаться в кусты и уехать, красавица моя. Еще раз повторяю: летал, летаю, буду летать.
— Тогда не замыкайся в себе, видеть твои бесконечные переживания мне очень тяжело, хоть иногда делись и со мной своими размышлениями. Ради дочери и меня, хоть на время оставь полеты, поступай учиться.
— Учеба — нужное дело, моя красавица. Я и сам понимаю это. Но если я сбегу, уедут и другие, то кто же будет испытывать новую технику и кто будет защищать нашу Родину?! Это не по мне, — пытался он ее успокоить. — Да к тому же мы договорились — многодетная семья у нас будет. А в родных местах многого не наработаешь…
— А жизнь и здоровье — еще дороже. Сам видишь. Не успели проводить Володю на тот свет, его комнату у семьи тут же отобрали и передали другим. Все вещи бросили куда-то в холодный склад. Не стали ждать даже приезда его жены. Летчиками дорожат, пока они живы.
— Нехорошо поступили — это верно, — вынужден был согласиться он.— Как-то бесчеловечно получается…
— А этот скандал с Жорой, Георгием Матвеевым. Как ты относишься к нему?
— Кто тебе рассказал? Откуда узнала? — удивился он.
Дома он ни слова не обмолвился об инциденте в полку Прищепы.
Месяц тому назад во время полета у капитана Матвеева загорелся самолет. Когда кабина наполнилась дымом, летчик катапультировался. И его за это затаскали в военную прокуратуру, всю душу вымотали: «Мол, почему оставил самолет? Ты знаешь, сколько он стоит?»
Володя еще тогда был живой. Вот он и рассказывал Рафаэлю, что слышал, как Жора говорил:
— Я уже раскаиваюсь, что выпрыгнул тогда, лучше бы с самолетом взорвался, всю душу вымотали...
Смотри, как хорошо работает беспроволочный телефон. Жены знают о событиях больше, чем сами летчики. Их разговор завершился тем, что Рафаэль посоветовал жене поменьше слушать женские сплетни и не думать о плохом. Это была не перебранка, не спор. Просто обменялись мнениями, высказали то, что накопилось.… Ведь они оба правы: Лена — как женщина, Рафаэль — как мужчина и офицер.