БЕЛЫЕ СКАЛЫ

Глава 4

Ночь пролетела быстро. На другой день после обеда отец и Ходжа абзый вернулись домой. Азат встречал их за деревней. За компанию с ним был и Минлегаяз. Лошадь, шедшая рысью, поравнявшись с ними, перешла на шаг. Глаза Азата были устремлены на передок саней. Но что это? Там, где должна была сидеть Алсу, укутанная в пуховый платок, излучающий серебристый свет, расселся Ходжа абзый, утопая в тулупе. В ответ на вопросительный взгляд сына он сухо ответил:
– Не было дома, ушла кататься на санках...
Настроение отца, похоже, было и правда испорчено. Ничего больше не говоря, он замахнулся концами вожжей на лошадей, и они поскакали рысью.
Когда бежал навстречу отцу, Азат оставил далеко позади себя Минлегаяза, а теперь ноги его почти не слушались. Он со всего размаху швырнул снежный ком, который мял в руке. Снежок развалился на мелкие части.
– Не горюй, Азат! Весной вместе с братом и его женой поедем, – успокаивал его Минлегаяз.
– До весны еще далеко.
– Говорю, не горюй, – хлопнул друга по плечу Минлегаяз, – не заметишь, как наступит. Вот после января останется только февраль, потом промелькнет март, а апрель мигом пролетит. Наступит май, земля подсохнет, мы даже сами одни найдем деревню Верхний Сонь.
Оказывается, ждать и впрямь не так уж долго. Минлегаяз-то знает, он ведь учится в школе...
Они долго катались на санках и направились домой лишь с наступлением сумерек, когда одна за другой стали зажигаться звезды. Валенки, варежки и полы одежды задеревенели от мороза, а щеки и руки горели как огонь. У ворот Ходжа абзый их поджидал братишка Минлегаяза, повязанный поверх полушубка и волчьей шапки теплым платком – последыш Вакиф.
– Адат, Адат, – закричал, – у папы и нашего дяди убежал кодленок.
– Какой козленок, ты что плетешь? – оборвал его Минлегаяз. Он всегда старался напоминать брату, кто из них старший. – Лучше бы научился произносить букву «з», чем болтать.
– Они еддили к сватам в Верхний Сонь, чтобы вдять кодленка, а его приведли ид каких-то дальних демель, – восторженно шепелявя, сказал Вакиф. В его голосе слышалось злорадство: неужели, мол, и этого даже не знает. Оттянув в сторону шаль, намотанную на рот и нос, он приоткрыл лицо.
– За каким еще козленком? Стоишь тут, несешь чепуху, – сердито сказал брат.
– Кодленок, кодленок, кодленок! – затараторил Вакиф, словно застрочил из пулемета.
Минлегаяз взъярился. Ему стало обидно за друга, который так надеялся, что привезут Алсу. Он поднял ногу в подшитом валенке, чтобы поддать братишке.
– Вот я тебе покажу сейчас козленка...
Но Вакиф, словно юла, отскочил в сторону. Сделал свое дело – хотя никто не просил его об этом. Высказал правду.
– Кодленок, кодленок. Когда доехали до леса, он спрыгнул с саней и убежал. Пробовали догнать, не дался. Говорят, снег глубокий...
Минлегаяз оставил санки и погнался за ним. Вакифу стало интересно играть в догонялки, заливаясь смехом, он прыгнул в сугроб на обочине дороги и закрыл рукавами лицо. Он думал, что брат станет зарывать его в снег. Минлегаяз же сунул ему за шиворот одну-две горсти снега и продолжал свой путь. Вакифу было жаль прекращать игру. Он тут же поднялся на ноги и снова принялся повторять свое: «Кодленок-кодленок...»
Еще через два дня сват сам приехал из Верхнего Соня. Увидев, что под тулупом на передке саней кто-то шевелится, Минлегаяз и Азат, которые били баклуши у ворот, насторожились. В это время из-под тулупа послышалось тихое «ми-и-и». Сват из Верхнего Соня слез с саней и потянулся к тулупу. Под ним, с хрустом жуя овсяную солому, лежало, подогнув под себя ноги, маленькое живое существо. Козленок! Минлегаяз и Азат подошли ближе и увидели, что ноги его связаны. И все же козленок выглядел жизнерадостным. Он довольно внимательно оглядел подошедших друзей и гордо отвел взгляд, словно желая сказать: а мне хоть бы что! И продолжал жевать солому, словно жвачку.
На лбу козленка пробивались едва заметные маленькие рожки. А пух его, цвета голубого неба в ясный день, невозможно было описать.
Как бархат, как шаль и варежки Алсу. Козленок сразу же понравился Азату.
– Развяжите его, он ваш, – сказал сват из Верхнего Соня, спуская чересседельник с лошади. – Но смотрите, как бы не сбежал. Подарок от Алсу – пусть будет общим для вас обоих!
– Как это! – невольно вырвалось у Азата. Приехавший был сватом только для Минлегаяза. Наверное, он имеет в виду Минлегаяза и Вакифа...
Совершенно неожиданно сват, сняв рукавицы, подошел к Азату.
– Ты ведь тот джигит, что чуть было не догнал Алсу, – ласково похлопал он его по шее и шутя надавил мизинцем на кончик носа.
Азату понравились эти слова, обращенные к нему как ко взрослому. Но найти слов для ответа он не мог и потому, улыбаясь, низко опустил голову.
– Он, он самый, – поспешил подтвердить Минлегаяз. – Это и есть Азат.
Минлегаяз и сват из Верхнего Соня переглянулись и улыбнулись.
– Кому же еще, Минлегаязу и тебе, – снова повторил сват из Верхнего Соня. – Подарок от Алсу! Смотрите, не упустите. Такого козленка не найдете даже за тридевять земель...
То ли от радости, то ли еще от чего, у Азата перед глазами зарябило. Он повернулся к солнцу, оно смотрело с крыши сарая Ходжа абзый и смеялось. Ему ослепило глаза. Посмотрел на сосульки, что свисали с косяка дома, в них тоже отражались и сияли лучи, от которых резало глаза. Казалось, каждая снежинка во дворе, переливаясь, играет с ним.
Сват, притоптывая и сбивая снег с ног, пошел в дом. Минлегаяз и Азат некоторое время стояли, молча переглядываясь, еще не придя в себя от этой неожиданной новости.
К козленку на передке саней первым приблизился Азат. Снял с одной руки варежку и осторожно кончиками пальцев потянулся, чтобы погладить его по шее. Козленку это не понравилось – он вздрогнул и резко дернулся в сторону. Сердито, исподлобья посмотрел он на Азата, словно предупреждая: «Не смейте трогать, я не знаю, чистые ли у вас руки».
– Нет уж, парень, теперь ты наш, – погрозил ему Минлегаяз, который до сих пор стоял в стороне. Он тоже подошел совсем близко к козленку и тут же начал разговаривать с ним. – Вот это будет твой Азат-абый. Я – твой сват Минлегаяз. Намотай себе на ус: не Гаяз, а Минлегаяз! Вот и родинка ,«мин» есть...
Козленок как раз в это время подал голос – «ми-и», мол, слышал, понял. Мальчишкам это показалось смешным, они переглянулись и от души расхохотались.
– Да никак это умный козленок, парень. Кажется, он понял все, что ты говорил, – обрадовался Азат. – Ей-богу, я смотрел в его глаза. Он слушал не мигая, что ты говоришь.
– А как же, конечно, умный... Он ведь не простой, а привезенный издалека, с высоких гор, козленок. Племенной, если хочешь знать!
– Нда, это козленок так козленок, – протянул Азат восхищенно. – Это тебе не огородные проказники из нашей деревни, да, Минлегаяз?
Они встали по обеим сторонам саней.
– Сколько же ему? – поинтересовался Азат.
– Что «сколько»?
– Сколько лет, говорю...
– Хе, ты скажи, сколько месяцев, ему еще нет и года.
– Есть ли у него имя?
– Разве у козленка бывает имя?.. Спроси у него у самого, – сказал Минлегаяз.
Азату не понравилась его строгость. Он все крутился возле саней, рассматривал козленка то с одной стороны, то с другой.
Минлегаяз решил подразнить Азата. Он вдруг разлегся на санях и, устремив глаза на козленка, дурашливо громко запричитал:
– Козленок, а козленок... Как тебя зовут? – а сам то и дело искоса поглядывал на Азата, мол, не обижается ли. Азат и не думал обижаться. Минлегаяз еще больше оживился и продолжил: – Почему не говоришь, скажи, ну козленочек, ну милый. Ведь твой Азат абый тебя спрашивает. Ой нет, не Азат абый, а Азат джизни.
И тут козленок, который с удивлением смотрел на него, возьми да и подай голос.
«Ми-и-эй... Ми-и-эй...»
– Имя назвал, имя, – даже закричал от радости Минлегаяз. Он торжествовал. Один раз кувыркнулся на сене, что лежало на санях, и снова устремил глаза на козленка.
– Как ты сказал, как? Повтори-ка еще раз свое имя?.. Козленок поднял голову, посмотрел в сторону дома и снова повторил:
«Ми-и-эй... Ми-и-э-эй».
Минлегаяз даже вскочил с саней. Они начали вместе с Азатом прыгать и толкаться. Не было конца их радости.
– Имя свое знает, имя у него есть...
– Я ведь сказал, что умный козленок...
– Вот, парень, имя ведь называет. «Ми-эй» говорит.
– И даже повторил, не «Ми-эй», а «Микэй», кажется, сказал он.
Минлегаяз от радости раза два подбросил шапку в небо и начал прыгать вокруг двора. Быстренько сбегал и домой, оповестил:
– У козленка есть имя, слышал, он сам сказал: «Микэй»!
Услышав радостные голоса Минлегаяза и Азата, из дома выбежал маленький Вакиф, наспех одетый, жуя на ходу. Подойдя к ребятам, он вынул из кармана горсть поджаренных в масле шариков из теста – бавырсаков и протянул их Минлегаязу и Азату.
– Прислали из Верхнего Соня, – сказал он, не переставая жевать. – Вам козленок, мне – угощение.
Конечно, Вакифу тоже хотелось похвастаться. Но до него ли было Минлегаязу и Азату... Минлегаяз засуетился и поспешил к саням.
– Целый век прошел, как ушел наш сват, а мы все еще не развязали нашего Микэя. Давай, Азат, помогай, – с этими словами он взялся за бечевку.
– Погоди, откуда вы взяли, что его зовут Микэй? – поспешил следом за ним и Вакиф, хлопая большими калошами, надетыми поверх теплых носков.
– Сказано Микэй – значит, Микэй. Он сам так представился.
         Вакифу что говори, что нет, бросил в рот еще один бавырсак и продолжал упрямо:
– Какой Микэй? У козленка не бывает имени, он только так кричит, если хотите знать.
– Поговори еще у меня, – показал ему брат скомканную в кулаке варежку.
– Не развязывайте, опять убежит. Это ведь козленок, это проказник, – сказал Вакиф.
Минлегаяз только махнул на него рукой.
– Тебя не спросили. Давай беги за лабаз, и прежде чем отмерзнет, беги скорей домой.
– Это козленок, который сбежал от отца Азата и нашего папы, если хотите знать...
Только Вакиф договорил, как козленок вырвался из-под руки Минлегаяза и вприпрыжку побежал.
– Скорей заприте ворота, скорей, – заверещал Вакиф.
Азат со стуком щелкнул задвижкой.
– Зачем запирать на запор, у козленка ведь нет рук, – заметил назойливый Вакиф.
Вырвавшийся на свободу козленок носился по двору. Он никак не давался в руки мальчишек, которые втроем бегали за ним. Мгновенно проскальзывал между ними, неожиданно разворачивался. Когда они почти поймали его, зажав в угол, он снова успел юркнуть между ног Минлегаяза. По двору носился взбесившийся вихрь. Мальчишки выбились из сил. Валенки были полны снегу, варежки потерялись. У Вакифа слетела одна калоша, он пытался отыскать ее в сугробе. Увидев, что мальчишки затихли, Микэй тоже остановился. Стоял посреди двора, словно победитель. Довольно долго стоял он так, озираясь по сторонам, и вдруг рванулся и по прислоненным бревнам как стрела взлетел на крышу лабаза. Чего-чего, но такого проворства от него никто не ожидал. Мальчишкам, своими глазами видевшим это диво, и в голову бы не пришло, что можно так легко взобраться на крышу лабаза.
А козленок проторил тропу, прокладывая следы по снегу на крыше, и очутился на самом коньке. И только тут остановился. Выгнул шею. Отряхнулся от снежной пыли. Потянувшись, поглядел по сторонам. А внизу, по трем углам двора, стояли все в снегу выбившиеся из сил мальчишки. Микэя это будто и не удивило. Он продолжал стоять неподвижно. Затем взглянул в сторону сада, потом во двор, выпятив грудь, выгнул шею и снова застыл без движения. Словно петушок, прибитый на коньке дома.
– Смотрит на лес, на Верхний Сонь, – прошептал Вакиф.

– Что он потерял в Верхнем Соне, ведь его прислали с далеких гор... Наверное, выглядывает свои горы.