Тени в сумерках

Глава 46

Домой Фалях приехал в убитом настроении. Встретил его все тот же Исмагиль абый. Удивительно было то, что сегодня у него ни в одном глазу. Таким его еще ни разу и никто не видел!
— Исмагиль абый, что это с тобой, сам на себя не похож, даже я диву даюсь, как это ты и ни в одном глазу?! Что, спиртного, что ли, в доме нет? Кончилось?!
Старик за словом в карман не лез.
— В этом городе хоть одна душа должна быть трезвой, как ты думаешь?
Кто-кто, но Фалях такого ответа не ожидал. Это было чем-то противоестественным. Кто это ему, старому алкашу-истопнику, позволил отвечать за состояние душ целого города?!
— Не понял. Кто пьян, а кто трезв, не понял я, Исмагиль абый?
— Я могу пояснить...
— Ну?! — посмотрел он на старика красными бычьими глазами. От сегодняшнего поражения и неудовлетворенности он озверел и готов был сорвать зло на любом... А Исмагиль абый сегодня как никогда был спокоен.
— С кем это ты сегодня так насовещался?
— А с кем я только не совещался. Работа у меня такая — открывать совещания, проводить совещания. Весь день я в совещаниях...
— Нет-нет, сегодня у тебя день был не простой, — продолжил старик Исмагиль, — по телевизору тебя так хорошо показывали. В каком-то театре ты совещание провел, деловой разговор. Рядом с тобой и тот, как его, ну тот главный человек, ну, атаман, что ли, такой, как ты, сидел...
— Это что за атаман? Что это за слово?! Откуда у тебя такой жаргон — «атаман»? Старый ты хрен, вот кто! Президент это, если хочешь знать, глава суверенного государства, нашей страны!
— Ну, пусть будет по-твоему, пусть будет президент. Я же среди народа живу, с простым народом общаюсь. И называю так, как отзывается о вас простой народ. Вы же все там жулики, разбойники одинаковые, не правда ли? Так вот потому и атаманом прозвал.
— Кончай, болтаешь лишнего!
— Да что я сказал-то?! Я сказал, что видел вас по телевизору...
— Ну-ну, — вдохнул облегченно Фалях. Любил он когда его хвалили. Смягчился. — Да, чуть не забыл, что этим утром я провел совещание в органах правопорядка, расширенный актив называется. Показали, да?
— Да, показали.
— Меня-то ты видел. Ничего я выглядел?
— Да не только там выглядел. Тобой замесили, тобой закусили на этом совещание, от и до все только ты и был там... И справа показали, и слева...
— Спасибо тебе, так бы с самого начала и говорил. Хорошо еще, что ты у меня есть, все новости через тебя узнаю. Ты ведь у меня как запасной пресс-секретарь, Исмагиль абый. А то и телевизор посмотреть некогда, весь в делах...
— Так вот об этом вашем совещании хочу сказать, Фалях. Как еще ты его назвал, «актив» или «пассив», что ли, — так вот это все из пустого в порожнее вы переливали...
— Преступники распустились, Исмагиль абый. Покоя не дают, почти каждый день убийства, грабежи... Вот и стараемся...
— Видели? Поймали хоть одного?..
— Да ты не то говоришь, Исмагиль абый! Ничего-то ты не знаешь! Здесь в райском саду, за высоким кирпичным забором, под охраной, все кажется спокойным. А там, в городе... Горожанин, чуть стемнеет, носа из дому не кажет.
Старик хихикнул.
— Ну и открытие для меня сделал! Если хочешь знать, Фалях, брат мой, это уже лет десять тому назад началось. А вы все совещаетесь! Чего же вы их не ловите да не судите прилюдно хотя бы одного?! Чего вы разводите воров да убийц?!
— Ну, для того, чтобы ловить их, собираемся и совещаемся, пути ищем, меры хотим принять...
— Ну, нашли, что ли, эти самые пути?
— Если не нашли сегодня, найдем завтра! А перед милицией новые задачи поставили! И требования ужесточили... Значит, и охрана свою работу активизирует. Даст бог, результаты будут...
— Эх, браток мой Фалях, — захихикал старик. — Ну умеете же вы в глаза пыль пускать, а?! Милиция, прокуратура, госбезопасность... Да ничего вам не надо, кроме денег... Только о себе печетесь. Вам не до народа!
— Исмагиль абый, язык-то свой попридержи!
Фалях посмотрел по сторонам, как бы кто посторонний не услышал, его слуга в его собственном доме крамольничает. Могут подумать, что и он подлинный враг демократии!
— Да кого ты боишься! Ты же хозяин города, значит, самый главный, чего ты боишься?! А воры да казнокрады, да убийцы — они среди вас процветают. Как в поле ржи, пшеницы, различных там злаков, сорная трава... Да вы с ними дружите, хлеб-соль делите, тосты друг за друга предлагаете, а того, что один из вас бандит, не знаете. Вот ведь оно как!
— Да хватит тебе, старик! — прикрикнул, топнув ногой, Фалях.
— Да вы только у старух, что у подъезда сидят, спросите, или же у детишек из детских садов. Все без утайки расскажут, кто и кого убивал, кто у кого что украл и в какой квартире торгуют наркотой. Но ведь вам этого не нужно. Порядок в городе он как бы мешает вам. Пусть эти уличные да районные, да городские группировки бытуют, живут, пируют. Пусть они в монастырях окапываются, когда им понадобится, они на быстрых иномарках и вылазку смогут сделать, пограбить... Вам не нужно с ними бороться, вам нужны деньги. А рыба, сам знаешь, в мутной воде легче ловится! Эти сплошные и нескончаемые сумерки вам ведь на руку. Если станет ясно и светло, вас самих быстро обнаружат! Ох, как быстро… Вот потому вам выгодно держать народ в страхе, чтобы он был окружен мраком безнадежности. Я ведь все это вижу, да и все умные люди это видят. Молчим, Фалях, пока молчим…
— Ты успокоишься, Исмагиль абый?! Ты прекратишь?! Ну, что с тебя взять, ты и пьяный и трезвый такой же. Но я заставлю тебя стать хозяином своему языку. Я научу тебя молчать, несносный старик!..
— А что, правду я говорю. Не нравится, да? Конечно, правда глаза колет. И ответ на нее найти трудно.
Старик разошелся, и Фалях понял, что с ним беседа не склеится, махнул рукой, плюнул.
— Да и я дурак с тобой хотел по-человечески поговорить!..
И поспешил к себе.
— Сбежал! От правды сбежал! От себя сбежал, — бурчал за ним старик Исмагиль.