Взлететь бы мне птицей...

Глава 24

Бобровка расположена в степи, в округе нет ни гор, ни леса. Нет деревьев и садов. Пустота на все четыре стороны. Поэтому с ранней весны до глубокой осени в ней царят песчаные бураны. А зимой непрестанно дуют пронизывающие холодные ветры, выматывая душу, выметая снег. Из-за этого в современных, считающихся «престижными», финских домиках, выстроенных для семейных летчиков, зимой бывает очень холодно. Порой приходилось всю ночь топить печки. Когда они жили только вдвоем, как-то еще устраивались. Теперь у них есть ребенок, зимой она запросто могла простудиться.
Вот потому и Рафаэль решил утеплить дом. В первую очередь он привез много-много опилок и густым слоем утеплил потолок. Было странно, что у этих хваленых финских домиков стены были очень тонкие. Когда он отодрал с одного угла фанеру, служившую стеной, ахнул, не поверил своим глазам. Под фанерой, кроме реек, прибитых крест-накрест, ничего не было — никаких утеплителей. Схалтурили по-крупному! Вот тебе хваленый финский дом! Хоть он строителем никогда и не был, даже у себя в деревне строительством заниматься ему не приходилось, но, как говорят, если приспичит, то и башмачником заделаешься! Он отодрал всю фанеру и обмазал стены красной глиной, перемешав ее с опилками и соломой. Таким образом заполнил все пустоты.
— Рафаэль, ты что делаешь? — на стук молотка вышла соседка, жена майора. А потом появились и другие.
— Смотрите, вот почему мы всю зиму спим в шубах, — он показал им пустоту между фанерами.
Соседи все до единого ахнули. Вроде бы наших людей, в том числе и советских офицеров, привыкших к самым разным формам лжи и обмана, ничем не удивить. Даже они словно застыли, как вкопанные стояли у стены, не веря своим глазам. Вот тебе на, вот тебе теплые финские дома, в которых, мол, тепло даже в сорокаградусный мороз — в действительности их делали в Карелии зэки в зоне.
На второй день на помощь Рафаэлю пришли все соседи. За неделю они утеплили весь дом. Постепенно выяснилось, что, оказывается, всем военным городкам Приволжского округа были поставлены точно такие же «теплые» финские дома. Таким образом, за это неожиданное открытие и жизненно важное предложение друзья наградили его прозвищем «строитель».
А чуть раньше называли его еще и «садовником». Никому даже не приходило в голову, что можно выращивать овощи на бобровских песках. Пустующие земли вокруг дома наводили на Рафаэля тоску. Вот он и решил облагородить их. Он разбил клумбы, посадил цветы. А на пустыре позади дома сделал грядки и посадил зелень. Он вечерами поливал их. Земля была плохая, и его посадки плохо принялись и выросли чахлыми. В начале было расстроился. Но очень скоро и тут нашел выход. Каждый раз, когда ездили на рыбалку, он набирал там чернозем, привозил целыми мешками и подсыпал своим грядкам. Тот день, когда появились первые цветы, стал для него настоящим праздником. Как ребенок радовался он. За эти цветы все благодарили его.
Деревенские бабы, ежедневно приносившие из окрестных сел молоко вечернего удоя, считали, что он «работает садовником». Вот от них и прицепилось ему прозвище «садовник».
Но чтобы не говорили там, Рафаэль Смаков, прежде всего, был летчиком — безумно любившим свою профессию. Отнюдь не случайно, именно его и опытного летчика капитана Фоменко отправили на завод привезти два первых образца Миг-19. Они с честью выполнили эту ответственную работу.
Как говорится, радость цепляет радость. После рождения дочери в течение полугода ему вначале присвоили звание старшего лейтенанта, и очень скоро он стал еще и летчиком третьего класса. В том же году был награжден медалью «За боевые заслуги» и Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. Спустя несколько месяцев назначили командиром звена. Но голова не закружилась от успехов. Какими бы ответственными и сложными заданиями не нагружали, он по-прежнему был спокойным, дружелюбным и отзывчивым. За это уважали его коллеги и ценило руководство.
Но в нашей жизни не все цветочки. Обычно офицеры по очереди дежурили в части. В один из прекрасных дней очередь дошла и до Рафаэля. Дежурный офицер в течение суток обязан следить за внутренним распорядком и хозяйственными работами во всем военном городке.
В Бобровке самая большая проблема — проблема воды. Своя вода годна только для мытья и технических надобностей. А для питья воду привозят на машинах из Кинели. На всю часть одна машина. Она в послед­ние дни стала совершать две поездки. Первый рейс — для столовой. Второй — для офицерских семей. Неизвестно по каким соображениям, строителям и вольнонаемным давать воду строго запрещено. Они должны сами ее добывать. А как, каким способом и откуда — одному богу известно. Вот такие глупые были порядки.
В день дежурства Рафаэля осталось полмашины воды.
— Вода осталась. Куда ее деть? — спросил солдат–водовоз у дежурного офицера.
— Ты не впервой же возишь воду? Куда девал ее раньше?
— Тайком отдавал рабочим, они ведь такие же люди. Правда, некоторые офицеры иногда ругали меня за это, когда замечали. Многие просто закрывали на это глаза. А иногда заставляли и выливать. В машине нельзя ее оставлять. Такой порядок. Что мне делать, товарищ старший лейтенант? Вылить? Или отдавать рабочим…
— Как вылить? — удивился Рафаэль. — Разве не видишь, сколько людей с ведрами стоят. Вон есть даже женщины с колясками.
— Запрещено, товарищ старший лейтенант, — повторил солдат. — Только в том случае, если возьмете ответственность на себя. Мне легче вылить ее в сторонке.
— Чего тут голову ломать, воду раздай. Это же наши рабочие, — повторил дежурный и пошел дальше.
Люди с благодарностью уносили воду.
Это увидел проходивший мимо полковник Прищепа. Спросил солдата:
— Кто разрешил?
— Дежурный офицер, старший лейтенант Смаков, — ответил солдат.
— А-а, этот татарин опять самовольничает… — разозлился полковник.— Покажу я ему…
Прищепа — ветеран войны. Он влиятельный офицер, у него наверху есть друзья. Говорят даже, что главком Приволжского военного округа его родственник. И вот этот человек из такого пустяка, из мухи сделал слона. То ли он почему-то недолюбливал Рафаэля, то ли решил показать свою значимость — дело дошло до командира части.
Старшему лейтенанту Смакову объявили выговор … за нарушение дисциплины в военном городке. Рафаэль, привыкший жить в дружбе с командирами и коллегами, довольно тяжело пережил это.
Видя переживания своего друга, однажды после полетов, когда они вдвоем возвращались домой, капитан Клименко рассказал ему одну любопытную историю.
— Нашел из-за чего огорчаться, — начал он. — Не переживай, махни рукой на этого Прищепу. Забудь о нем. Он не стоит твоих переживаний…
— Никак не могу забыть, товарищ капитан, разве такое забудешь. Хочешь, не хочешь — задумаешься. Разве преступление — делать людям добро? Кому нужны такие глупые формальности!..
— А ты знаешь, почему он к тебе цепляется? — спросил капитан. — Я догадываюсь, этому есть причина.
— Не знаю. Какая может быть причина? Я никогда не общался с полковником. Увижу издали — отдам честь. И все. Перед ним никогда не провинился.
 — Ты разве не слышал, что у него аллергия на мужчин, которые дружно живут со своими женами? Он ведь живет напротив тебя — через дорогу. Думаешь, он не видит, что у вас в семье мир и лад?
— Подожди, Василий Иванович, что-то я не понимаю, или ослышался? Ему какое до этого дело? Объясни, пожалуйста!..
— Это целая история, — начал капитан. — Еще до войны он женился на очень красивой девушке. Когда его сбили, он, при приземлении на парашюте, получил какую-то травму. Положили его в госпиталь. И в госпитале он подружился с летчиком, потерявшим обе ноги. Тот, оказывается, плачет каждый день: «Узнает жена, что я без ног, бросит меня». Ну, этот, естественно, успокаивает.
— Нет, женщины в беде своих мужей не бросают. Вот, допустим, например, если моей жене станет известно о том, что я потерял обе ноги, не только две ноги, а даже если и третье — самое главное, уверен, все равно не бросит, любит потому что, — хвастался Прищепа.
— Ты так говоришь потому, что горе тебя не коснулось! Тебе легко, у тебя все на своем месте. Случись подобное — не говорил бы, — продолжает тот сокрушаться.
Как-то раз на двоих, видимо, тяпнули спирту и заспорили. У кого жена крепче любит своего мужа?.. И решили: давай испытаем своих жен, и оба написали по письму одними и теми же словами: «Мол, так-то и так, я остался без двух ног. Как дальше жить?..»
Не проходит и недели, жена калеки приезжает с гостинцами. Позабыв обо всем на свете, ухаживает за ним, успокаивает — все делает, чтобы поднять ему настроение. А потом увозит вместе с собой домой. А Прищепа долго ждал ответа. Прошло, наверно, больше месяца, когда Прищепу уже выписывали из госпиталя, приходит ответ: «Извини, но жизнь дается только раз — я нашла себе другого, выхожу замуж. И ты найдешь себе ровню. Прощай».
Вот так, Рафаэль. С тех пор он на дух не переносит женское племя. Смотрит на них с ненавистью. И, посвятив жизнь только авиации, живет один.
Рассказ Клименко очень сильно подействовал на Рафаэля. Даже жалко стало полковника Прищепу.
— Вот уж точно. Игра не доводит до добра, — проговорил он. Помолчав немного, добавил: — Возможно, найдет еще себе подругу, женщин-то одиноких немало. Нелегко жить мужчине одному. Да к тому же он еще совсем молодой, самое большее, лет сорок-сорок пять ему. Разве это возраст для мужчины, тем более ведущему трезвый образ жизни.
— Ну, не живет, наверно, без женщины, — сказал капитан. — Но все равно гневается на них. Говорят, что на женщин он смотрит как на предмет необходимый в хозяйстве.
— Разве это жизнь — без любви! Так ведь нельзя жить! — проговорил Рафаэль.
— Это ты так думаешь. Я так думаю. А у него, как видишь, своя судьба и свой, весьма своеобразный опыт имеется.
— Да, жуткий опыт! Думать даже об этом страшно…