Марат Сафаров , кандидат педагогических наук

Султан-Галиев спустя четверть века

(Читательские заметки)

С детства любимы мною художественные произведения, созданные в жанре исторического, документального романа. И все книги приходили вовремя, когда эпоха и персонажи, страсти и свершения героев становились отчетливы и понятны.

Странно, но в русской литературе все мои подступы к историческим романам не были удачными – видимо, сказывался эффект реального (или призрачного) погружения в историческую канву. Тогда научная монография становилась куда более ценнее художественного повествования, и где каждый поворот сюжета казался предсказуемым и банальным. Возможно, это идет от «Петра Первого» Алексея Толстого, задавшего канон (и каноничность) советского исторического романа.

Созвучие и интерес приходили от неведомого, таинственного, отдаленного горами и морями. Например, от изысканной балканской прозы – знаменитых романов Меши Селимовича и особенно нобелиата Иво Андрича. «Дервиш и смерть», «Крепость», «Травницкая хроника» ­ если придут к вам эти старые мудрые книги, не откладывайте их в сторону.

А есть в моем книжном шкафу книга, которая почти не путешествует – не от страха её потери, а по необходимости частого обращения и перечитывания. Она не может быть настольной – столь сложны контекст времени и трагедия главного героя. Но не проходит ощущения сочувствия, волнения, желания помочь и подсказать герою пути к перемене судьбы, хотя заранее известно, что судьба его идет к трагическому и неизбежному финалу.

Роман Рината Мухамадиева «Мост над адом», посвященный жизни выдающегося политического деятеля Мирсаита Султан­Галиева (1892­1940), был опубликован более четверть века назад, в 1992 году. Вскоре появился и очень удачный перевод на русский язык, существенно расширивший не только аудиторию произведения, но и позволивший рассказать о Султан­Галиеве людям, не знающим обстоятельств татарской истории первой трети XX века. Хотя сразу понятно, что, как и предначертано большим произведениям, роман «Мост над адом» становится универсальным посланием к вдумчивому читателю, и не только об истории и политическом деятеле, но и о силе человеческого характера, величии героя, коварстве его врагов, компромиссах и верности убеждениям.

Почему так дорог этот роман мне? Не в моей скромной (и не литературоведческой) компетенции восхищаться очевидной художественной ценностью прозы Рината Мухамадиева, но мастерское умение писателя показать героя на фоне его времени (а точнее, очень разных эпох) и современников притягивает с первых страниц. Султан­Галиев проходит сквозь роман от родной уютной приуральской деревни до финала и гибели. А рядом проходит галерея исторических деятелей – общеизвестных или совсем забытых, ведомых ныне лишь профессиональным историкам. Они проходят вокруг Султан­Галиева словно в бешеном хороводе, страшном сне­водовороте. Насколько единственно точным стало выбранное автором имя романа – «Сират купере», восходящее к татаро­мусульманской эсхатологии. Мост, который расположен над огненной преисподней, очень тонкий, не превышающий размеры волоса и острия лезвия меча. Согласно суннитским представлениям, в Судный день все люди должны будут пройти по мосту Сират. Праведные мусульмане «с быстротой молнии» перейдут по мосту в рай­джаннат к источнику Каусар, а неверные и грешники не смогут пройти по нему и упадут в ад. Татарским героям романа не нужно было пояснять коранического значение моста над адом, ведь все они учились в мектебах и медресе. Но многим из них пришлось испытать огонь ада еще на земле. Ощущение тревоги, адского огня где­то рядом, испытаний и разлук, ожидающих Мирсаита, его соратников и родных, не отпускает и при чтении. Это ощущение приходит не только от нашего груза знания советской истории, но и, прежде всего, благодаря художественным средствам.

Время – очевидный и самостоятельный герой романа. Но оно не только разлито широким морем революционных потрясений основ, надежд и разочарований, но и воплощается в человеческих образах. Именно в романе «Мост над адом» довелось встретить один из самых убедительных в искусстве образов Сталина, не демонизированного или ходульного, а человека и тирана одновременно, словно увиденного глазами самого Султан­Галиева. И Ленин (его знание татарской действительности, деталей национальных отношений в Поволжье), Троцкий, даже мимолетно промелькнувшая Надежда Аллилуева – одни из самых ярких впечатлений книги. Конечно, сразу приходит мысль о легком переводе текста на киноязык, мощных сценарных возможностях романа. Но, видимо, пока не пришел черед – татарский кинематограф только создается на наших глазах, не под силу каждому режиссеру реализовать такую сверхзадачу и создать сопоставимое по масштабу произведение.

Это черта романа – голоса и впечатления звучат, словно напрямую из 1920­30­х гг. Разумеется, произведение, создаваемое на документальной основе, как правило, наполнено исторической основательностью, но ведь не каждое может дарить читателю подлинные голоса. Хорошо известно, что в ходе работы над романом Ринат Сафиевич изучил множество архивных материалов, успел встретиться еще с современниками и выжившими в репрессиях родными Мирсаита Султан­Галиева. Создать историческую полифонию, когда текст создает трагический эффект присутствия, а хронологические расстояния исчезают – это прерогатива именно подобного художественного произведения.

Время – важнейшая категория нашего сегодняшнего разговора. Книги приходят к читателям сообразно их интересам и чувствам, но важнее совпадение книги и времени, когда витающие в воздухе идеи и ожидания облекаются в текст. Гораздо сложнее приходится первооткрывателям темы, зачинателям новых по форме и заложенным смыслам произведений. Придя к читателям в конце перестройки, когда на советских людей уже обрушилась лавина информации об истории страны, роман «Мост над адом» обнаружил свою самостоятельную литературную судьбу. И вот уже самому роману почти 30 лет, а он живет, переиздается, переводится на другие языки, прочитывается впервые, включается в различные рейтинги татарских художественных произведений. А еще – жизнь романа выходит за рамки текста, ведь наблюдательный читатель может увидеть в Замоскворечье бывший доходный дом на Б. Татарской улице, где Султан­Галиев жил в квартире своей тещи Ерзиной, или в любую погоду сумрачный, словно запечатлевший беды своих былых обитателей Дом на набережной. Здесь тоже жил Султан­Галиев, он ходил по тем же московским (казанским, уфимским) улицам, что и мы. С чудом уцелевшей фотографии смотрят на нас молодые Мирсаит и Фатима Ерзина в красивой каракулевой шубе – представительница известной татарской династии меховщиков.

А совсем еще недавно можно было поговорить с Раузой Ахмедовной Кастровой – двоюродной сестрой Фатимы Ерзиной­Султан­Галиевой. «Учитесь девочки, революция принесла татарам право на обучение» ­ эти слова революционера, большевика (и своего родственника Мирсаит­абзы) запомнила Рауза Кастрова, и насколько они созвучны романтическому образу из романа! Особенно важно, что роман доносит до нас идеи и убеждения целого поколения большевиков, которые ныне порою стыдливо забываются, словно в очередной раз выпадают из исторического потока. Идеи – разные в своем видении национального строительства и будущего СССР, своего народа (сравните хотя бы полярных Султан­Галиева и Саитгалеева), полностью принимающих марксизм в его ленинском варианте или лишь идущих к освоению идеологии, пытающихся причудливо совместить классовые и национальные интересы. Но эти люди, вызванные к жизни революцией, ничуть не менее яркие, чем джадиды (из среды которых они во многом и вышли) или столь широко и скрупулезно изучаемые ныне татарские религиозные деятели.

В книге заложена и важная идея, что именно колоссальными усилиями таких исторических фигур, как Султан­Галиев, Мулланур Вахитов, их единомышленников из Крыма, Азербайджана, Казахстана, Средней Азии удалось не только сделать актуальной модель национального строительства, но и убедить руководителей оветского государства в необходимости создания союзных и автономных республик. Благодаря татарским большевикам, и в значительной мере Султан­Галиеву, в мае 1920 года образовался советский Татарстан, хотя, как известно (и подробно показано в романе), прежние контуры республики предполагались иными. В романе дан яркий портрет и другого антипода или точнее оппонента Султан­Галиева – деятеля башкирского национального движения Заки Валиди. Если партийный левак Саитгалеев односложен и догматичен (но представляет широко распространенную тогда позицию решения нацвопроса в духе мировой революции), явно меркнет перед образом Мирсаита, то Валиди – опытный полемист. Их диалоги и споры с Султан­Галиевым – одна из важных частей произведения.

Беглые читательские заметки всегда субъективны и служат лишь сравнению впечатлений, а если кому еще не довелось взять этот роман в руки, то можно лишь искренне порадоваться за них. Вам предстоит сложное, но очень полезное и познавательное путешествие с возможностью вернуться назад. У героев романа был путь по мосту лишь в один конец.